Диамбеков

Буквально на моих глазах эта схема была реализована и в отношении крупного российского золотопромышленника, и в отношении обычного регионального строителя, с одним и тем же исходом. Поэтому, конечно, же, первое, что приходит в голову, это посоветовать бизнесу в современных реалиях не иметь ничего общего с государством. Однако я понимаю, что это практически невозможно, тем более в нынешних условиях сузившихся рынков. Раз так – то надо стараться максимально страховаться по любым сделкам с государством (и не только): проверять их независимыми оценками стоимости даже там, где этого не требуется по закону, фиксировать суммы официальной деловой перепиской, искать и сохранять любые подтверждения соответствия цены рынку. Поможет ли это в итоге, если вас или ваш бизнес «закажут»? Наверняка я это утверждать не могу, так как уровень правового беспредела часто превосходит все ожидания. Но в борьбе за свое дело точно будет легче. Если, конечно, к такой борьбе вы готовы в принципе.

Четвертый лист рукописного теста неумолимо дает мне понять, что пора заканчивать письмо. Из важных новостей сообщу, что с начала июня переехал в обычную московскую тюрьму. В сравнении с особенной федеральной, в которой я провел почти все время ареста, в этой дышится намного свободнее и легче. Будем считать это позитивной информацией.

И в заключении, по сложившейся уже традиции, отвечу на вопрос из личного письма одного совсем молодого человека. Он спрашивает: что в тюрьме самое тяжелое? Что ж, мой двухлетний опыт заключения в пяти разных изоляторах позволяет с уверенностью утверждать: самое тяжелое в любой тюрьме – это баул с собственными вещами. Несомненно, я нигде не встречал ничего тяжелее на практике. Дело в том, что поскольку вся железная мебель в камерах намертво прикручена к полу, то установить ее вес просто не представляется возможным. Посуда алюминиевая, тазики пластиковые, выражения лиц отдельных конвоиров мы не учитываем – так что совершенно точно: баул с вещами – самое тяжелое в тюрьме! И это здорово, поскольку благодаря такой своей физической характеристике, он помогает в лучшую сторону изменять и мои физические характеристики, успешно замещая запрещенную в этих местах гирю.

На этом позвольте считать мое возвращение в эпистолярный жанр состоявшимся, а это письмо – оконченным. Август – популярный месяц отпусков, поэтому желаю всем отпускникам здорово отдохнуть за себя и «за того парня». Надеюсь, дополнительно пояснять, кто должен быть «тем парнем», вам не нужно.

С нескончаемым оптимизмом,

Алан Диамбеков, всегда ваш и всегда свободный.
 

www.tgoop.com/diambekov/144

3.9K viewsAug 8, 2023 at 10:32

Буквально на моих глазах эта схема была реализована и в отношении крупного российского золотопромышленника, и в отношении обычного регионального строителя, с одним и тем же исходом. Поэтому, конечно, же, первое, что приходит в голову, это посоветовать бизнесу в современных реалиях не иметь ничего общего с государством. Однако я понимаю, что это практически невозможно, тем более в нынешних условиях сузившихся рынков. Раз так – то надо стараться максимально страховаться по любым сделкам с государством (и не только): проверять их независимыми оценками стоимости даже там, где этого не требуется по закону, фиксировать суммы официальной деловой перепиской, искать и сохранять любые подтверждения соответствия цены рынку. Поможет ли это в итоге, если вас или ваш бизнес «закажут»? Наверняка я это утверждать не могу, так как уровень правового беспредела часто превосходит все ожидания. Но в борьбе за свое дело точно будет легче. Если, конечно, к такой борьбе вы готовы в принципе.

Четвертый лист рукописного теста неумолимо дает мне понять, что пора заканчивать письмо. Из важных новостей сообщу, что с начала июня переехал в обычную московскую тюрьму. В сравнении с особенной федеральной, в которой я провел почти все время ареста, в этой дышится намного свободнее и легче. Будем считать это позитивной информацией.

И в заключении, по сложившейся уже традиции, отвечу на вопрос из личного письма одного совсем молодого человека. Он спрашивает: что в тюрьме самое тяжелое? Что ж, мой двухлетний опыт заключения в пяти разных изоляторах позволяет с уверенностью утверждать: самое тяжелое в любой тюрьме – это баул с собственными вещами. Несомненно, я нигде не встречал ничего тяжелее на практике. Дело в том, что поскольку вся железная мебель в камерах намертво прикручена к полу, то установить ее вес просто не представляется возможным. Посуда алюминиевая, тазики пластиковые, выражения лиц отдельных конвоиров мы не учитываем – так что совершенно точно: баул с вещами – самое тяжелое в тюрьме! И это здорово, поскольку благодаря такой своей физической характеристике, он помогает в лучшую сторону изменять и мои физические характеристики, успешно замещая запрещенную в этих местах гирю.

На этом позвольте считать мое возвращение в эпистолярный жанр состоявшимся, а это письмо – оконченным. Август – популярный месяц отпусков, поэтому желаю всем отпускникам здорово отдохнуть за себя и «за того парня». Надеюсь, дополнительно пояснять, кто должен быть «тем парнем», вам не нужно.

С нескончаемым оптимизмом,

Алан Диамбеков, всегда ваш и всегда свободный.
 

BY Диамбеков