epistola parva

Об основании педагогики

Это маргиналия на полях положения об основании

Судьба сложилась так, что именно положение об основании помогает помыслить одну из ключевых проблем педагогической практики. Подчеркну, что в педагогике я именно практик, и мое образование не позволяет фундировать эту апелляцию к положению об основании в теории образования. Из теории образования я знаю только «Пир» Платона и «Пайдейю» Вернера Йегера.

Актуальной практике преподавания, чтобы оставаться актуальной, нужно суметь проплыть между Сциллой государственного стандарта и Харибдой живой жизни данного прямо здесь и сейчас ученика. Мы не в Греции: учитель буквально расположен между молотом и наковальней, или, точнее, между молотом и самим ковким металлом, который должен превратиться в острый клинок. Там будто бы ничего нет и не должно быть, но тем не менее. Металл — маленький человек, молот — система государственного образования, которая зачастую оправдывает все самые жуткие чаяния Мишеля Фуко. Учителю приходится двигаться в несуществующем пространстве между орудием и материалом, и это невыносимо. С одной стороны, ты слуга государства, с другой стороны (особенно в ситуации нашего времени) — прямо перед тобой сидит человек, который мог не наследовать даже подобия основания, и он ощущает это настолько остро, что у него не остается сил жить, буквально.

Итак, положение об основании может помочь мыслить невыносимое, невозможное положение педагога. Это, конечно, грубый набросок, но тем не менее: в этой картине уже есть два момента рефлексии, различие и тождество. На практике приходится бесконечно сновать между знанием и мнениями, модерируя обсуждения и принимая неловкие формулировки, из которых надо попытаться извлечь точность. Для того, чтобы делать первое, необходима иерархия, для того, чтобы делать второе, необходима горизонталь, которая делает возможным что-то похожее на парессию. Приходится сновать между единичной, неповторимой ситуацией конкретного ученика и общим правилом, без которого также не может состояться эта практика. Собственно, только третий момент, — основание, — делает возможным преподавание; также он может, я подозреваю, вытолкнуть ученика из области неразличимости, хаоса и невозможности в область порядка и дисциплины.

Практически, конечно, это возможно в двух моментах. Безусловной, безосновательной любви, которая единственно может стать силой терпения, с которым приходится исправлять ошибки и помарки и объяснять одно и то же не дважды и даже не трижды. Безусловной, безосновательной власти, которая здесь двунаправленна: с одной стороны, готовность к безусловной установке собственного требования, с другой, — безусловное подчинение тому правилу, тому искусству, в котором педагог наставляет и тренирует, и которое не терпит компромиссов, не дает поблажек, не делает скидок. Двойное движение обеспечения достаточного основания и создает такой особенный порядок, который возможен между абстракцией системы и живой жизнью; такой порядок, который способен вызывать любовь; такой порядок, который вызывает чувство защищенности; такой порядок, который очень сложно подорвать, потому что его основание само по себе ничем не мотивировано.

www.tgoop.com/epistolaparva/58

336 viewsMaria Ponomareva, Jun 23, 2022 at 20:28

Об основании педагогики

Это маргиналия на полях положения об основании

Судьба сложилась так, что именно положение об основании помогает помыслить одну из ключевых проблем педагогической практики. Подчеркну, что в педагогике я именно практик, и мое образование не позволяет фундировать эту апелляцию к положению об основании в теории образования. Из теории образования я знаю только «Пир» Платона и «Пайдейю» Вернера Йегера.

Актуальной практике преподавания, чтобы оставаться актуальной, нужно суметь проплыть между Сциллой государственного стандарта и Харибдой живой жизни данного прямо здесь и сейчас ученика. Мы не в Греции: учитель буквально расположен между молотом и наковальней, или, точнее, между молотом и самим ковким металлом, который должен превратиться в острый клинок. Там будто бы ничего нет и не должно быть, но тем не менее. Металл — маленький человек, молот — система государственного образования, которая зачастую оправдывает все самые жуткие чаяния Мишеля Фуко. Учителю приходится двигаться в несуществующем пространстве между орудием и материалом, и это невыносимо. С одной стороны, ты слуга государства, с другой стороны (особенно в ситуации нашего времени) — прямо перед тобой сидит человек, который мог не наследовать даже подобия основания, и он ощущает это настолько остро, что у него не остается сил жить, буквально.

Итак, положение об основании может помочь мыслить невыносимое, невозможное положение педагога. Это, конечно, грубый набросок, но тем не менее: в этой картине уже есть два момента рефлексии, различие и тождество. На практике приходится бесконечно сновать между знанием и мнениями, модерируя обсуждения и принимая неловкие формулировки, из которых надо попытаться извлечь точность. Для того, чтобы делать первое, необходима иерархия, для того, чтобы делать второе, необходима горизонталь, которая делает возможным что-то похожее на парессию. Приходится сновать между единичной, неповторимой ситуацией конкретного ученика и общим правилом, без которого также не может состояться эта практика. Собственно, только третий момент, — основание, — делает возможным преподавание; также он может, я подозреваю, вытолкнуть ученика из области неразличимости, хаоса и невозможности в область порядка и дисциплины.

Практически, конечно, это возможно в двух моментах. Безусловной, безосновательной любви, которая единственно может стать силой терпения, с которым приходится исправлять ошибки и помарки и объяснять одно и то же не дважды и даже не трижды. Безусловной, безосновательной власти, которая здесь двунаправленна: с одной стороны, готовность к безусловной установке собственного требования, с другой, — безусловное подчинение тому правилу, тому искусству, в котором педагог наставляет и тренирует, и которое не терпит компромиссов, не дает поблажек, не делает скидок. Двойное движение обеспечения достаточного основания и создает такой особенный порядок, который возможен между абстракцией системы и живой жизнью; такой порядок, который способен вызывать любовь; такой порядок, который вызывает чувство защищенности; такой порядок, который очень сложно подорвать, потому что его основание само по себе ничем не мотивировано.

BY epistola parva