«Ну, положим, – я это все так перетасую, перекручу, смешаю, разжую, отрыгну… таких своих специй добавлю, так пропитаю собой, что от автобиографии останется только пыль, – но такая пыль, конечно, из которой делается самое оранжевое небо»
В «Даре» Набоков казнит мирок русской эмиграции, интеллигенцию, мещан, немцев, большевистский режим, и многочисленные приговоры приводятся в исполнение не с натужной палаческой мрачностью, но легко, насмешливо, как бы одной левой. Не возьмусь судить в какой степени в Мерц подразумевается Слоним, но приведу несколько примеров тех самых остреньких специй.
Бесплотный роман уже вовсю расцветает, когда Чердынцев оказывается в гостях у своих эмигрантских знакомых. Разговор заходит о Зине:
«“Барышня, во всяком случае, с характером, – сказал инженер Керн. – Я раз видел ее на заседании бального комитета. Ей было все не по носу”. “А нос какой?” – спросила Александра Яковлевна. “Знаете, я, по правде сказать, не очень ее разглядывал, ведь в конце концов все барышни метят в красавицы. Не будем злы”»
Достаточно взглянуть на пару фотографий Веры Слоним, чтобы данный эпизод обернулся жестоким глумом. Диалог ведут вовсе не антисемиты, а его наличие не имеет фабульного значения. Чердынцев отмалчивается, и неприятная натянутая сцена оседает в воздухе. За что вы так, Владимир Владимирович?
Согласно распространяемой писательской четой версии, Набоков и Слоним познакомились на маскараде. Мерц тоже приглашает Чердынцева на маскарад, но в последний момент Федор Константинович, уже одетый в смокинг, бросает с порога взгляд на рукопись, присаживается дописать параграф и… «вдруг тронулось и побежало перо».
«Когда он опять взглянул на часы, был третий час утра, знобило, в комнате все было мутно от табачного дыма. Одновременно донесся звяк американского замочка. Мимоходом из передней в его полуоткрытую дверь Зина увидела его, бледного, с разинутым ртом, в расстегнутой крахмальной рубашке, с подтяжками, висящими до пола, в руке перо, на белизне бумаг чернеющая полумаска. Она с грохотом у себя заперлась, и все стало опять тихо. “Хорош, – вполголоса проговорил Федор Константинович. – Что я наделал?” Он так никогда и не узнал, в каком Зина ездила наряде; но книга была дописана»
Наконец, последний и, пожалуй, самый страшный пример – слишком наглядный, чтобы его расшифровывать. Чердынцев может относиться к Зине Мерц как угодно, но решающее слово за творцом-автором – то есть Богом в пространстве романа. Набоков, у которого каждая деталь весом с кусок урана, выносит финальный триптих-вердикт, когда Мерц показывает Чердынцеву свежепроявленные пленки: «Смотри, готовы фоточки».
«Он их взял из ее холодных пальцев. Зина на улице, перед конторой, прямая и светлая, с тесно составленными ногами, и тень липового ствола поперек панели, как опущенный перед ней шлагбаум; Зина, боком сидящая на подоконнике с солнечным венцом вокруг головы; Зина за работой, плохо вышедшая, темнолицая, – зато на первом плане – царственная машинка, с блеском на рычажке каретки»
«Ну, положим, – я это все так перетасую, перекручу, смешаю, разжую, отрыгну… таких своих специй добавлю, так пропитаю собой, что от автобиографии останется только пыль, – но такая пыль, конечно, из которой делается самое оранжевое небо»
В «Даре» Набоков казнит мирок русской эмиграции, интеллигенцию, мещан, немцев, большевистский режим, и многочисленные приговоры приводятся в исполнение не с натужной палаческой мрачностью, но легко, насмешливо, как бы одной левой. Не возьмусь судить в какой степени в Мерц подразумевается Слоним, но приведу несколько примеров тех самых остреньких специй.
Бесплотный роман уже вовсю расцветает, когда Чердынцев оказывается в гостях у своих эмигрантских знакомых. Разговор заходит о Зине:
«“Барышня, во всяком случае, с характером, – сказал инженер Керн. – Я раз видел ее на заседании бального комитета. Ей было все не по носу”. “А нос какой?” – спросила Александра Яковлевна. “Знаете, я, по правде сказать, не очень ее разглядывал, ведь в конце концов все барышни метят в красавицы. Не будем злы”»
Достаточно взглянуть на пару фотографий Веры Слоним, чтобы данный эпизод обернулся жестоким глумом. Диалог ведут вовсе не антисемиты, а его наличие не имеет фабульного значения. Чердынцев отмалчивается, и неприятная натянутая сцена оседает в воздухе. За что вы так, Владимир Владимирович?
Согласно распространяемой писательской четой версии, Набоков и Слоним познакомились на маскараде. Мерц тоже приглашает Чердынцева на маскарад, но в последний момент Федор Константинович, уже одетый в смокинг, бросает с порога взгляд на рукопись, присаживается дописать параграф и… «вдруг тронулось и побежало перо».
«Когда он опять взглянул на часы, был третий час утра, знобило, в комнате все было мутно от табачного дыма. Одновременно донесся звяк американского замочка. Мимоходом из передней в его полуоткрытую дверь Зина увидела его, бледного, с разинутым ртом, в расстегнутой крахмальной рубашке, с подтяжками, висящими до пола, в руке перо, на белизне бумаг чернеющая полумаска. Она с грохотом у себя заперлась, и все стало опять тихо. “Хорош, – вполголоса проговорил Федор Константинович. – Что я наделал?” Он так никогда и не узнал, в каком Зина ездила наряде; но книга была дописана»
Наконец, последний и, пожалуй, самый страшный пример – слишком наглядный, чтобы его расшифровывать. Чердынцев может относиться к Зине Мерц как угодно, но решающее слово за творцом-автором – то есть Богом в пространстве романа. Набоков, у которого каждая деталь весом с кусок урана, выносит финальный триптих-вердикт, когда Мерц показывает Чердынцеву свежепроявленные пленки: «Смотри, готовы фоточки».
«Он их взял из ее холодных пальцев. Зина на улице, перед конторой, прямая и светлая, с тесно составленными ногами, и тень липового ствола поперек панели, как опущенный перед ней шлагбаум; Зина, боком сидящая на подоконнике с солнечным венцом вокруг головы; Зина за работой, плохо вышедшая, темнолицая, – зато на первом плане – царственная машинка, с блеском на рычажке каретки»
Telegram is a leading cloud-based instant messages platform. It became popular in recent years for its privacy, speed, voice and video quality, and other unmatched features over its main competitor Whatsapp. During a meeting with the president of the Supreme Electoral Court (TSE) on June 6, Telegram's Vice President Ilya Perekopsky announced the initiatives. According to the executive, Brazil is the first country in the world where Telegram is introducing the features, which could be expanded to other countries facing threats to democracy through the dissemination of false content. Some Telegram Channels content management tips Your posting frequency depends on the topic of your channel. If you have a news channel, it’s OK to publish new content every day (or even every hour). For other industries, stick with 2-3 large posts a week. How to Create a Private or Public Channel on Telegram?
from us
