Есть те, кто регулярно и близко.
Есть те, кто рядом и регулярно, но на уровне общего пространства.
Есть те, кто далеко или редко - временно и пространстве.
Есть те, кто редко и случайно - но безумно рады друг другу.
Есть те, с кем ты расходишься - резче или мягче, на время или навсегда (?), но помнишь хорошее.
И есть те, за кем разошедшись по континентами и странам все равно краем глаза посматриваешь - как там, как дела.
И все важны. Очень важны. Как бы ни встречались и ни расходились

И ещё одна ссылка от коллег, которая важна как диалог - обязательно прочитайте! - Сергей Мохов рассуждает о важности включенного наблюдения и этнографии как инструмента коммерческих исследований.

Мне эта история кажется особенно важной, потому что если у нас нет доступа к практике мы не сможем ничего понять про изучаемую ситуацию. То, что нужно понять всегда находится в зоне молчаливого знания, которое недоступно абстрактно, только через касания с ним, точки контакта - действенно и эмоционально.

Любое наблюдение требует внимательного отношения к себе и к окружающим. Иначе возникают искажения восприятия и начинают работать слепые зоны исследователя. Все это «человеческое, слишком человеческое».

Но по(со)чувствовать - это понять.

На этом фото Шымбулака канал временно заморожен. Есть слова, вещи, эмоции и отношения, чтобы переварить которые, нужно замолчать, гигиена. И в данном случае это требует усилия. Всем большое спасибо за поддержку, увидимся - со всеми делами активна

(восстановленное)

Каждый академический исследователь, который приходит в практику (что случается со всеми рано или поздно, в том или ином виде) оказывается перед необходимостью реконцептуализировать инструменты, которые приняты и распространены.

Рамки даже в пределах узкого круга, который наблюдаю, крайне разнообразны - анализ социальных событий, фрейм-анализ, быстрые оценочные исследования, включенные этнографические наблюдения, столкновение различных оптик (seeing like a...), когнитивный анализ параданных стандартных инструментов, ... и так далее.

Казалось бы все понятно. Но когда смотришь извне, кажется, что ты приходишь в поле и предлагаешь ему какой-то новый подход. А так не работает - поле бастует, сопротивляется и не пускает тебя.

И только дальше ты понимаешь - ты все равно будешь делать customer journey, или ux, или анализ стейкхолдеров (список можно продолжить), но твой академический взгляд определяет способ интерпретации результатов, что ты будешь выделять - позиции наблюдателей, сценарии взаимодействия, социальные эффекты, поломки ритуалов, конфликты интерпретаций или стратегии рутинизации взаимодействия.

У меня в этой перспективе - анализ социальных сетей, (полу)структурированный и - пока - преимущественно качественный.

И вот об этом - о том, какие разные перспективы дают принесенные из академии оптики при работе с практикой, как они ее вскрывают и переопределяют, как происходит переход между математизированной / качественной / академической интерпретацией - говорить дальше интересно. И в преподавании тоже - ведь теория прикладывается не к практическому полю, а к его инструментам.

Палладио. Термы Константина

Не важно, какие события происходят, важно, как мы об этом рассказываем

(Alameddine. Hakawati)

В Theory, Culture & Society обсуждается, как Зиммелю удавалось делать фундаментальные открытия по любому поводу. Автор находит ответ в зиммелевском эссе о Риме*.

https://doi.org/10.1177/02632764231208405

* См. русский перевод в Зиммель Г. Рим. Флоренция. Венеция. Москва: Грюндриссе, 2014. 96 с.

«Зловещая долина» инклюзивности

В исследовании робототехники есть такое понятие как "зловещая долина", то есть, когда робот слишком сильно похож на человека это начинает очень сильно пугать. С инклюзией, вернее с травмами - неважно физическими или психическими - происходит схожая вещь: если ты полноценно живешь ты не имеешь право отправлять собеседников в эту самую долину, показывая, что есть очень слабые и уязвимые места. Потому что это очень сильно пугает - мы говорили с тобой как с равным, а тут выясняется, что есть нюансы. И тем самым собеседника, который может - за некоторыми исключениями - быть абсолютно окей, толкают в ощущение себя, скажем так, недостаточно хорошим.

К инклюзии это имеет прямое отношение по нескольким причинам. Как говорится в некоторых международных документах - люди боятся признаться в своих проблемах, потому что боятся социального остракизма - давайте покажем им, что это не так.

Но даже нереалистичность этого утверждения не так сложна, как то, что признание себя в чем-либо уязвимым ставит на тебе маркер - особенный, есть ограничения, лучше не рисковать. И получается замкнутый круг - если ты хочешь полной жизни, ты должен максимально скрыть свою уязвимость - и тогда ты в ней застрянешь и не сможешь с ней работать, не инклюзивно - но мы же все за инклюзию и эмпатию, чтобы у всех была полная жизнь.

Возникает парадокс - можно пытаться делать инклюзивную среду физически, но до тех пределов, пока она не становится нагромождением непонятных конструкций. Можно делать инклюзивную и эмпатичную среду социальную - но до тех пор, пока она не становится способом надзора за твоей нормальностью.

По сути же инклюзия первично создаётся личными отношениями и принятием, а не социальным одобрением. И только потом этот личный опыт может быть описан как инфраструктура. Настоящая инклюзия противостоит социальности. И это то, о чем пишет Гоффман в статье о карьере психического больного - карьера начинается в момент, когда больной признает, что он болен и ему нужно стационарное лечение.

движение - фон и фокус

когда ты лежишь - ты становишься частью предметов
когда ты плывешь - ты уходишь в фон и растворяешься в нем
когда ты идешь - ты подстраиваешься под ритм, выстраиваешь фон под себя
когда ты бежишь - ты движешься между точками, отправляя на фон промежуточные этапы
когда ты летишь - ты знаешь ключевые точки и можешь перескочить промежуточные детали
когда ты паришь - отдельные ключевые точки становятся одним простым движением

внешне может показаться, что лежание и парение это одно и то же, но у них разная динамика

Главное академическое событие осени

Напоминаю, что 27–28 сентября состоится конференция «Королевство пустых зеркал: социальные исследования социальных наук». Вот уже и готова окончательная программа! Будут именитые международные звезды, будут молодые исследователи, будет и ваш покорный слуга с докладом про переизобретение советского востоковедения в 1950–1970-е гг.

Супер-краткие F.A.Q.:
👍 Да, можно просто прийти в Шанинку и послушать, предварительно зарегистрировавшись и взяв паспорт.
✍️ Да, есть возможность присоединиться онлайн, но тоже надо заранее зарегистрироваться.
🤝 Да, будут доступны записи выступлений, но не сразу.

Всех с нетерпением ждем! До встречи на секциях!

потребности пользователей / клиентов и слепые зоны

1/6. В коммерческих социальных исследованиях очень любят говорить о потребностях клиентов. Для этого можно использовать разные слова - эмпатия, понимание клиента - но проблема в том, что они предполагают, что у исследователя есть какой-то особый навык схватывания этих потребностей. А кажется, что нет, такого нет.

2/6. Точно также невозможно пойти и начать спрашивать пользователей, что им удобно, а что нет - в лучшем случае вы встретите непонимание и придется по ходу интервью менять стратегию, в худшем - собеседник начнет играть под вас и говорить, то, что ему кажется вы от него ожидаете.

3/6. Если смотреть на проблему потребностей пользователя / клиента из перспективы сетевого подхода, то до интервью и разговоров необходимо получить хоть часть гипотез о скрытых измерениях проблемы и слепых зонах для исследователей и самих пользователей. Это будет "молчаливым знанием", но тем оно и важно - сделав эти гипотезы, можно в разговоре их проверить.

4/6. Ключевая проблема в том, как увидеть эти скрытые сущности. И здесь оказывается очень ценной склонность сетевого подхода к картированию - пространственному (сетей) и временному (событий, таймлайн). Карты в этом случае позволяют синхронизировать и проанализировать насколько отклоняется от нормы распределение объектов (данных, связей, показателей). Отклонения от "нормального" распределения дают представление о локализации слепых зон и потребностей людей.

5/6. И здесь возникает момент, который в меньшей степени учитывается коммерческой социологией. Если каждый объект может иметь два измерения подобных слепых зон - временное (таймлайн) и пространственное (карта), то изменчивость в этих двух измерениях несинхронна относительно друг друга.

6/6. Следовательно, меняются потребности людей, их сила и значимость для исследователей:

(1) пользовательский опыт изменчив,
(2) опыт может изменяться как во времени, так и в пространстве,
(3) в изменчивости можно выделить ядро потребностей (слепой зоны), вокруг которого будет строиться круг остальных , явных потребностей.
(4) говорить о понимании потребностей в корне неверно, можно говорить лишь о понимании их динамики.

Только так мы будем говорить не о прошлых потребностях, а предлагать гипотезы о будущих. И слепые зоны берутся только качественными методами.

Тоже буду в субботу рассказывать про переклички между Щедровицким и социальными топологами (немного провокация, приходите поспорить)

Пока один из почти неизвестных на русском текстов чикагцев - неизвестных среди социологов, но хорошо знакомый в криминологии как классическая формула.

Сайкс и Матза говорят про техники нейтрализации, то есть, способ снимать с себя ответственность за вину, и по сути раскладывают преступление по определению Вебером социального действия - как деяния или не деяния, совершенного субъектом, руководствуясь мотивами и способностью действовать в отношении какой-то цели / объекта (определение не точное, по памяти).

По сути отказ от ответственности - ее распределение - является одним из инструментов конструирования сообщества.

эмоции, пространство и другое/й: в поисках дома

Давно во время одного из обсуждений один из коллег сказал, что было бы очень интересно поговорить про город с точки зрения эмоций - они обычно воспринимаются в повседневности притушенно, а тут выкрутить их силу на полную катушку и за счет этого подумать, о том, как город может регулировать их силу. Мне тогда эта идея очень понравилась, но идея взлома эмоционального режима повседневности показалась немного опасной.

Идея докопаться до глубин эмоциональной жизни как источника драйва и энергии, кажется общей для второй половины ХХ века - начиная от публичных акций ситуационистов и заканчивая тихими кабинетами психотерапевтов (оговорюсь, психотерапия для меня - ценный, хоть и не единственный способ описывать эмоциональную реальность и работать с ней). Этот поворот к эмоциям тем более важен, что эмоции лежат в основе любой образности, которая всегда так или иначе телесна и материальна и составляют основу материальности культуры.

Но проблема эмоций в том, что они всегда про глубину, отчасти - про "мир сноведений", о котором писал Шюц, или, являются тем связующим звеном, которое позволяет переходить от мира снов к миру повседневности и обратно.

Что если основу этого перехода составляют кошмары, в стиле Гойи или Босха (хотя они в этом случае уже слишком сдержанны)? Даже если кажется, что ты умеешь держать плотно прикрытой дверь между двумя мирами, что-то из снов прорывается и в повседневность. И это проблема, потому что ты реальная здесь, при дневном свете. Попытки установить связь между двумя мирами тоже работают плохо, потому что тогда это (выдумка, сон) грозит разрушить то (реальность).

Но Шюц не зря назвал реальности мирами и тем самым придал им пространственность - каждая из реальностей по разному работает с эмоциональным резонансом. Как гипотеза - повседневность уменьшает и приглушает эмоции, искусство и сны - усиливают их, но по-разному - первая сознательную, а вторая неосознаваемую часть. И здесь парадокс и выход - усиление эмоций не позволяет с ними работать, это как корабль в разбушевавшемся море. Только спокойная вода позволяет наблюдать течения и обходить опасные места.

Парадокс - но только повседневность, дом, домашняя жизнь (вспомнить Шюца про "Возратившегося домой") позволяет работать с эмоциями. Можно сказать и так, что разбираешься с эмоциями - ищешь или строишь свой дом

(совпадение тем случайно)

Пока другие рассуждают о проектах, мечтают, сетуют, вздыхают, ребята делают дело: автоэтнографию дома. Рад, что принял участие в подготовке, вдвойне рад, что скоро услышу результаты. Поле – реальная полевая организация, сотрудники поля – реальные полевики. Дома лучше – об этом пойдет речь, имхо.

Сегодня подверглись сомнению мои знания в первой профессии - архитектуре. Проходя по двору обсуждали с коллегой (он работает в этом здании, я - нет), что вот залили бетон вчера. Он говорит - должен был застыть, на замечание что не застыл, стал спрашивать, а сколько. Мне казалось, что долго, но не помнила точно. Вернулась, посмотрела: 5-6 дней закрепляется, прочность набирает до 28 дней. Учитывая, что бетон, который обсуждали был заплаткой на дороге, явно, что история недолговечная - затопчут. И сразу видно - опыт стройки я не прошла