Сегодня прочитала про режиссера Алексея Сергиенко, он снимал много документального кино, а его отец Роллан Петрович - снял 8 документальных фильмов о Чернобыле (теперь очень хочу найти и посмотреть). Поразительно другое - в моей самой первой школе в начале 90х - самые теплые воспоминания от него, он был наверное, самым адекватным человеком там - и перестал преподавать через пару лет, мы с братом ушли оттуда примерно в то же время (это был не самый удачный школьный эксперимент).

В школе он был до кино, учителем словесности и научил меня тогда тому, что помогало потом много раз и в значительной степени выстроило мои отношения с графикой - и потом рисунком и архитектурой. Для твердости рук он учил нас рисовать орнаменты - это было очень просто - на любом листе в клетку ты выбираешь точку центра и оттуда рисуешь переходы между клетками, по разном их штрихуя и постепенно раз за разом усложняя себе композиционную задачу. Все тетрадки в школе лет до 14-15 были с орнаментами, пока всерьез не занялась рисунком. Изгибы судьбы, больше мы не встречались никогда.

разговор Сергея Николаевича с Юрием Бутусовым на фестивале Bytusov fest в Таллине 1 февраля 2025:

https://youtu.be/gavlJhu_j2I

Вчера слушала один разговор ЮН в Литве, кажется. Очень точный подбор слов, очень большая осторожность, чтобы не подставить тех, кто остался. Очень четкое и эмоциональное понимание выбора. После смерти Фоменко (попала когда-то на его Улисса и влюбилась в его театр) мало ходила в театр, пару раз в Электротеатр Юхананова только. Но театр всегда ощущался, ощущается критически важным способом осмысления мира - более гибким, чем архитектура, более живым, чем текст. Когда место мастера остаётся пустым, надо всё равно продолжать играть

А в Нью-Йорке напротив Центрального парка есть памятник Маленькому принцу.

Новая книга в серии Studia Urbanica «Темные финансы» Фабио Маттиоли про мегапроект в столице Македонии после кризиса 2008 года «Скопье-2014». Именно у него - в другом исследовании - я впервые встретила выражение «бандитское барокко».

Книга Маттиоли дает взгляд на социальную природу достаточно известных явлений, которые описывает в виде «экстаза» в «Нью-Йорке вне себя» Колхас и Дарья Парамонова в книге «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова». В определенном смысле взгляд антрополога беспощаден - там где Колхас и Парамонова видят экстаз и эстетику, Маттиоли показывает бедность и социальные конфликты.

Другая мощная отсылка в русскоязычном архитектурном ландшафте - это концепция «капрома» или «капиталистического романтизма», однако и она делает больше акцент на эстетике, чем на тех социальных сбоях, поломках и конфликтах, которые эта эстетика делает видимыми и ощутимыми. И именно тем, как Маттиоли связывает эстетику и социальное через различные конструкции (не)рациональности эта книга покоряет и дает возможность увидеть новые грани нашей повседневности - как городов, так и архитектурной, планировочной профессии.

биологическая метафора механизма / организма v. техническая метафора метода

Cultural analytics Мановича

Работы Мановича с картинками показывали очень важный тренд, который сейчас с ИИ может и подзабылся, а в текстовом анализе давно пройден - тонкие вариации в визуальном, особенно культурные ярче видны при длинных временных рядах в рамках жестко заданных форматов (обложки газет, ращные форматы селфи и т.д) - в этом смысле для него жесткий формат это жесткая форма ритуала, также как у Бурдье фотография играет ритуальный характер, а не является уникальным объектом.

Для анализа графики с ИИ это может значить, важность обобщенной категоризации, определение через ИИ разброса какого-то набора параметров, характерных для данного набора, и дальше уже либо выстраивание системы атрибутов - тегов картинок через ИИ / через коды, таким образом, чтобы можно было понять распределения и тренды изменений. А анализировать интерпретацию все равно придется через тексты, в том числе, через интерпретацию одних и тех же старых объектов в разные временные периоды.

И на основе этого можно говорить о визуальных грамматиках, но только в отличие от текстов, можно предположить, что они будут гораздо более культурно-ориентированными и делать видимыми скрытые социальные паттерны. В этом смысле слом эстетики - это слом структурного порядка, а изменение языка - это слом порядка взаимодействия. Об этом работы Панофского, Гинзбурга, Курциуса

Дочитала вторую часть Корнишской трилогии Робертсона Дэвиса «Что в костях заложено». Любопытно и созвучно про художника-самоучку. Вернулась к трилогии с разрывом в два года, первую часть читала в начале 2023 года.

Совсем не успеваю рисовать. А это то, что даёт силы, пусть и не доходит до уровня Meister. Но может и не должно. А картин перед глазами много

Постепенно, делая для разных проектов интервью с людьми из очень разных кругов (чиновники, синие воротнички, креативный класс) начинаю чувствовать умение владеть разговором и выводить его, куда надо.

игра как практическая форма теории / философии