Вроде культурный человек

(1/2) Интересный текст о богатстве и неравенстве — а именно, о связи капитала и идеи достаточности.

По Аристотелю — источнику, как мы знаем, бОльшинства идей в западной философии, — управление домом (ойкосом) требует богатства (ploutos). Ойкос — основа полиса, и поэтому никакая политическая теория не может обойти стороной вопрос того, как человек приобретает богатство.

Богатство у Аристотеля было средством достижения счастья (эвдемонии), а не самоцелью. И все же, конечно, «естественное» (то есть наследное) богатство — всегда предпочтительнее других вариантов. Торговля на рынке (то есть появление денег как медиума для сделок) и, тем более, делание денег с помощью денег (ростовщичество и прочее — что впоследствии было также осуждено в христианстве и исламе) — предпочтительными вариантами не являются, ибо они могут привести к жадности и поклонению знакам (денежным), а не сути (история Мидаса — как предупреждение от этого).

«В этом отношении Аристотель был в целом согласен с Карлом Марксом, который столетия спустя в первой книге "Капитала" настаивал на том, что придание ценности товару посредством торговли или обмена обесценивает его или лишает его сущности. Его истинной ценностью была “потребительная стоимость”, в отличие от “меновой стоимости”».

Но осуждение получения богатства с помощью механизмов обмена парадоксальным образом привело к тому, что сегодня мы называем «неравенством доходов», а также послужило обоснованием рабства. По Аристотелю, как есть «природные блага», которыми можно владеть, так есть и те, кого можно назвать «прирожденными рабами», цель которых — обеспечить своим безвозмездным трудом счастье рабовладельца.

Именно из-за этой идеи церковь веками не осуждала различные формы крепостного права и рабство. Расизм не был причиной, он последовал за коммерциализацией человеческих тел, которая возникла из-за связи аристотелевского принципа «естественного рабства» и возникшей системы массового производства. И именно поэтому стало возможным беспрецедентное производство «добавочной стоимости» (Маркс) человеческого труда.

Но фабрика в какой-то момент заменила плантацию — по причинам вовсе не гуманитарным, а вполне экономическим: правящие классы были вынуждены заключить со своими белыми промышленными рабочими определенные «сделки» (как, например, создание видимости «свободы» заключения контрактов рабочими на оплату своего труда). Идея такого взгляда на историю приводит к выводу: капитализм как в его ранних, так и в поздних формах всегда был случайным экономическим аппаратом для исправления ранее потерпевших неудачу систем накопления богатства.

Марксизм решал вторую половину уравнения «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Аристотель пожертвовал первой — отдал способности многих на откуп нуждам немногих — и это привело к натурализированному неравенству.

Удовлетворение потребностей многих приводит к удивительным (и чудовищным) эффектам — и, вполне вероятно, ведет к стимулированию империализма. Так, например, справедливый по отношению к победителям (по мнению самих победителей) Версальский договор так нагрузил экономическую и социальную систему проигравших, что Веймарская парламентская демократия не выдержала, и весь мир снова оказался втянут в войну.

Моральная аргументация по вопросу социального равенства («1 процент» и так далее) — вполне вероятно, не касается сути вопроса, которая находится не столько в распределении, сколько в производстве богатства; не столько в вопросе удовлетворения потребностей, сколько в попытке понять, из чего эти потребности состоят и как быстро, и под воздействием чего они меняются.

(—2)

www.tgoop.com/howtolooksmart/1005

914 viewsEkaterina Kudryavtseva, edited  Jun 18 at 14:00

(1/2) Интересный текст о богатстве и неравенстве — а именно, о связи капитала и идеи достаточности.

По Аристотелю — источнику, как мы знаем, бОльшинства идей в западной философии, — управление домом (ойкосом) требует богатства (ploutos). Ойкос — основа полиса, и поэтому никакая политическая теория не может обойти стороной вопрос того, как человек приобретает богатство.

Богатство у Аристотеля было средством достижения счастья (эвдемонии), а не самоцелью. И все же, конечно, «естественное» (то есть наследное) богатство — всегда предпочтительнее других вариантов. Торговля на рынке (то есть появление денег как медиума для сделок) и, тем более, делание денег с помощью денег (ростовщичество и прочее — что впоследствии было также осуждено в христианстве и исламе) — предпочтительными вариантами не являются, ибо они могут привести к жадности и поклонению знакам (денежным), а не сути (история Мидаса — как предупреждение от этого).

«В этом отношении Аристотель был в целом согласен с Карлом Марксом, который столетия спустя в первой книге "Капитала" настаивал на том, что придание ценности товару посредством торговли или обмена обесценивает его или лишает его сущности. Его истинной ценностью была “потребительная стоимость”, в отличие от “меновой стоимости”».

Но осуждение получения богатства с помощью механизмов обмена парадоксальным образом привело к тому, что сегодня мы называем «неравенством доходов», а также послужило обоснованием рабства. По Аристотелю, как есть «природные блага», которыми можно владеть, так есть и те, кого можно назвать «прирожденными рабами», цель которых — обеспечить своим безвозмездным трудом счастье рабовладельца.

Именно из-за этой идеи церковь веками не осуждала различные формы крепостного права и рабство. Расизм не был причиной, он последовал за коммерциализацией человеческих тел, которая возникла из-за связи аристотелевского принципа «естественного рабства» и возникшей системы массового производства. И именно поэтому стало возможным беспрецедентное производство «добавочной стоимости» (Маркс) человеческого труда.

Но фабрика в какой-то момент заменила плантацию — по причинам вовсе не гуманитарным, а вполне экономическим: правящие классы были вынуждены заключить со своими белыми промышленными рабочими определенные «сделки» (как, например, создание видимости «свободы» заключения контрактов рабочими на оплату своего труда). Идея такого взгляда на историю приводит к выводу: капитализм как в его ранних, так и в поздних формах всегда был случайным экономическим аппаратом для исправления ранее потерпевших неудачу систем накопления богатства.

Марксизм решал вторую половину уравнения «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Аристотель пожертвовал первой — отдал способности многих на откуп нуждам немногих — и это привело к натурализированному неравенству.

Удовлетворение потребностей многих приводит к удивительным (и чудовищным) эффектам — и, вполне вероятно, ведет к стимулированию империализма. Так, например, справедливый по отношению к победителям (по мнению самих победителей) Версальский договор так нагрузил экономическую и социальную систему проигравших, что Веймарская парламентская демократия не выдержала, и весь мир снова оказался втянут в войну.

Моральная аргументация по вопросу социального равенства («1 процент» и так далее) — вполне вероятно, не касается сути вопроса, которая находится не столько в распределении, сколько в производстве богатства; не столько в вопросе удовлетворения потребностей, сколько в попытке понять, из чего эти потребности состоят и как быстро, и под воздействием чего они меняются.

(—2)

BY Вроде культурный человек