tgoop.com/howtolooksmart/1024
Last Update:
Есть у меня похожее наблюдение. Возможно, это как раз-таки эффект пузыря — я стала философом, и вокруг меня зароилась философия.
Но есть и вполне сильный аргумент о том, что сейчас людям в жизни (особенно после определенного её предела, и в определенных её условиях, конечно) не хватает смысла — того самого «большего, чем я» ответа на вопрос «зачем все это». Пространство и язык для разговора о не-сиюминутном, не-проходящем, не-связанном с бытовыми, повседневными, рабочими или семейными делами, раньше предоставляла религия. Скажем, каждое воскресенье, по доброй воле или из-за социальной конвенции, но многие люди шли в церковь — в их расписании было буквально выделено «время для размышлений о вечности/смерти/любви/боге/трансцендентном». И было, конечно, совершенно необязательно знать слово трансценденция, чтобы о ней думать.
Но духовность из общества модерна постепенно вымывается — она заменяется технократическим мышлением, на место смысла жизни ставится бесконечный прогресс, направленный в неопределенное будущее, история то заканчивается, то вдруг начинается снова, человек обнаруживает себя на вершине мира, куда он сам себя поставил, и он там космически, невероятно одинок. После смерти бога и автора ему оказывается совсем не с кем поговорить. Как говорится, протестант работал, потому что рассчитывал оказаться в раю, а мы работаем, просто потому что должны. И в какой-то момент такое положение вещей начинает вызывать понятные вопросы.
Причем запрос этот на «большее, чем я» на самом деле неоднороден — кто-то хочет, чтобы этот смысл ему/ей просто сообщили, как раньше сообщали в церкви; кто-то же хочет его для себя создать (найти, придумать, вывести, утвердиться). И кажется, в обоих случаях философия — хорошее место, чтобы начать.
Но у неё есть довольно значительное слабое место. Западная философия со временем превратилась в сферу профессиональной деятельности — это довольно сложная академическая сфера с высоким порогом вхождения, собственным языком и прочими прелестями институционализированной науки. Восточная философия для западного человека порой оказывается еще сложнее, потому что она-то как раз нарочито проста — и нам сложно отбросить выученный годами критического взгляда скептицизм.
Во всю эту философию очень тяжело войти — и я думаю, в значительной степени потому, что эта связка между запросом на смысл и философией до сих пор не такая явная для большинства людей. Психотерапия существовала десятки лет, но настоящий бум у неё случился тогда, когда понимание связи между «что-то мне хреново» и психотерапией стало общим местом — благодаря популяризации терапии, её языка и инструментов (у этого есть обратный эффект — поп-психология и падение среднего уровня этой сферы вообще, но сейчас не об этом). Связь философии и создания собственного смысла или интереса к жизни пока что общим местом не является. Мало кто, как мне кажется, думает: блин, что-то мне бессмысленно. Пойду-ка я почитаю Платона или схожу на философский кружок или поговорю с философом. И вот здесь лежит, на мой взгляд, самая большая сложность: человеческая (в плане ресурсов), коммуникационная (в плане как про это рассказать, сделать понятным), и даже «продуктовая» в широком смысле (как это вообще упаковать, как это должно работать).
Возможно, философии стоит вернуться к призванию, от которого ей, вероятно, никогда и не следовало отказываться, и снова стать «областью, которая с незапамятных времен считалась истинной областью философии, но которая <...> впала в интеллектуальное запустение, нравоучительность и, наконец, в забвение: учение о хорошей жизни (the teaching of the good life)» (с) Теодор Адорно.
И вот как сделать это — тут, действительно, придется хорошенько поработать.
BY Вроде культурный человек
Share with your friend now:
tgoop.com/howtolooksmart/1024