Давеча обсуждали на философском кружке Кьеркегора. (Настроение — сделать кьеркегоровские разведчтения. Я убеждена, что Кьеркегор — философ радости и веры в достижимость счастья вопреки отчаянию).
Anyway. В эссе «Страх и трепет» (философ радости. я серьезно.) Кьеркегор разбирает притчу об Аврааме и сыне его Исааке, которого бог наказал принести в жертву на горе в земле Мориа. Если Авраам соглашается, он — убийца. Если отказывается — богоотступник. Но Авраам, считает Кьеркегор — рыцарь веры. Он верит: он состарится, а рядом с ним будет Исаак, как обещал ему бог. Он верит: он выполнит божий указ. Обе эти веры уживаются в нем силой абсурда. Он не думает: это проверка, потому что тогда это рационализация божественного слова. Он не думает: я убью сына. Он верит, что, подняв нож, он обретет Исаака.
Здесь не поможет знание, которое стремится обезразличить в познании внешний мир: такое знание предполагает, что достаточно узнать что-то всеобъемлющее и великое, и никакого другого усилия будет не нужно. Знать историю Авраама — недостаточно, чтобы стать Авраамом. Быть умником — очень просто. Познать Авраама, познать парадокс веры мысленно — невозможно. Движение веры, говорит Кьеркегор, для него, умника, невозможно — он может увидеть это движение, понять его разумом, но он не может истинно повторить его. Выше трагического героя ему не подняться, ведь туда нельзя попасть только силой ума.
И это вызывает закономерный вопрос: почему зачастую философы, преодолевшие крайнюю степень интеллектуального усилия, ищут спасения в простоте, в не-уме? Куда они стремятся попасть? Эта идея преследует Кьеркегора, Ницше, она пронзает буддистскую философию, некоторые античные философии, экзистенциализм. Люди веками всматриваются в наличное существование на высочайшем уровне разумной воли — и начинают искать спасения в простоте, которую описывают как нечто куда более недоступное, чем познание. Почему?
Я тоже ищу спасения в простоте, и она тоже кажется мне умопостигаемой, но недостижимой. Как какой-то предел — многие знания не приводят к многим усилиям, и уж особенно — к движениям отречения или веры. Но почему? Кьеркегор прав: его путь можно повторить. Сначала ты несчастен, но не знаешь об этом. Потом ты несчастен, но знаешь об этом — и ты можешь узнать очень много причин и следствий своего несчастья и несчастья всего мира. Но в какой-то момент ты упираешься в тупик, в предел познания — да, всегда можно еще чего-нибудь узнать, усложнить свою картину мира, добавить деталей, нюансов, новых идей и концептов, которые помогут посмотреть на ситуацию «еще вот так вот». Но…зачем? Проблема несчастья — частного или всеобщего — не решается через сознание, считает Кьеркегор. Наши проблемы не решатся, if we just add more mind.
Отчаяние возникает из конфликта между тем, кем человек является, и тем, кем он мог бы быть, всеми его множественными «потенциальностями». Отчаяние принимает разные формы, но все они являют предел познания — где мы, наконец, утрачиваем «объективную» почву под ногами и оказываемся перед выбором, который не поддается рациональному решению. Надо выбрать что-то одно — стать с этим выбором чем-то единым — и в этом выборе приобрести намного больше, чем если бы мы остались там, где нам кажется, открыты все пути. Силой абсурда: выбираешь что-то одно, отказываешься от спекуляций — приобретаешь весь мир. Бесконечная преданность конечному.
Но это происходит не через уменьшение: может казаться, что простота — это отказ от чего-то более сложного. Проводя основное различие на уровне ума, мы думаем — упрощение это оглупление. Но рыцарь веры Кьеркегора, Übermensch Ницше или, скажем, практикующий буддист — не иррациональны в тертуллиановском смысле («верую, ибо абсурдно»). Они, что называется, супрарациональны (suprarational): возможности рационального мышления попросту исчерпаны, нужно что-то еще, что-то, что нельзя выразить форме какого-либо императива. Да даже в языке — не особо получится.
Смотрите-ка, какое глубоко рассудочное рассуждение о вне-рассудочном я тут надушнила.
Давеча обсуждали на философском кружке Кьеркегора. (Настроение — сделать кьеркегоровские разведчтения. Я убеждена, что Кьеркегор — философ радости и веры в достижимость счастья вопреки отчаянию).
Anyway. В эссе «Страх и трепет» (философ радости. я серьезно.) Кьеркегор разбирает притчу об Аврааме и сыне его Исааке, которого бог наказал принести в жертву на горе в земле Мориа. Если Авраам соглашается, он — убийца. Если отказывается — богоотступник. Но Авраам, считает Кьеркегор — рыцарь веры. Он верит: он состарится, а рядом с ним будет Исаак, как обещал ему бог. Он верит: он выполнит божий указ. Обе эти веры уживаются в нем силой абсурда. Он не думает: это проверка, потому что тогда это рационализация божественного слова. Он не думает: я убью сына. Он верит, что, подняв нож, он обретет Исаака.
Здесь не поможет знание, которое стремится обезразличить в познании внешний мир: такое знание предполагает, что достаточно узнать что-то всеобъемлющее и великое, и никакого другого усилия будет не нужно. Знать историю Авраама — недостаточно, чтобы стать Авраамом. Быть умником — очень просто. Познать Авраама, познать парадокс веры мысленно — невозможно. Движение веры, говорит Кьеркегор, для него, умника, невозможно — он может увидеть это движение, понять его разумом, но он не может истинно повторить его. Выше трагического героя ему не подняться, ведь туда нельзя попасть только силой ума.
И это вызывает закономерный вопрос: почему зачастую философы, преодолевшие крайнюю степень интеллектуального усилия, ищут спасения в простоте, в не-уме? Куда они стремятся попасть? Эта идея преследует Кьеркегора, Ницше, она пронзает буддистскую философию, некоторые античные философии, экзистенциализм. Люди веками всматриваются в наличное существование на высочайшем уровне разумной воли — и начинают искать спасения в простоте, которую описывают как нечто куда более недоступное, чем познание. Почему?
Я тоже ищу спасения в простоте, и она тоже кажется мне умопостигаемой, но недостижимой. Как какой-то предел — многие знания не приводят к многим усилиям, и уж особенно — к движениям отречения или веры. Но почему? Кьеркегор прав: его путь можно повторить. Сначала ты несчастен, но не знаешь об этом. Потом ты несчастен, но знаешь об этом — и ты можешь узнать очень много причин и следствий своего несчастья и несчастья всего мира. Но в какой-то момент ты упираешься в тупик, в предел познания — да, всегда можно еще чего-нибудь узнать, усложнить свою картину мира, добавить деталей, нюансов, новых идей и концептов, которые помогут посмотреть на ситуацию «еще вот так вот». Но…зачем? Проблема несчастья — частного или всеобщего — не решается через сознание, считает Кьеркегор. Наши проблемы не решатся, if we just add more mind.
Отчаяние возникает из конфликта между тем, кем человек является, и тем, кем он мог бы быть, всеми его множественными «потенциальностями». Отчаяние принимает разные формы, но все они являют предел познания — где мы, наконец, утрачиваем «объективную» почву под ногами и оказываемся перед выбором, который не поддается рациональному решению. Надо выбрать что-то одно — стать с этим выбором чем-то единым — и в этом выборе приобрести намного больше, чем если бы мы остались там, где нам кажется, открыты все пути. Силой абсурда: выбираешь что-то одно, отказываешься от спекуляций — приобретаешь весь мир. Бесконечная преданность конечному.
Но это происходит не через уменьшение: может казаться, что простота — это отказ от чего-то более сложного. Проводя основное различие на уровне ума, мы думаем — упрощение это оглупление. Но рыцарь веры Кьеркегора, Übermensch Ницше или, скажем, практикующий буддист — не иррациональны в тертуллиановском смысле («верую, ибо абсурдно»). Они, что называется, супрарациональны (suprarational): возможности рационального мышления попросту исчерпаны, нужно что-то еще, что-то, что нельзя выразить форме какого-либо императива. Да даже в языке — не особо получится.
Смотрите-ка, какое глубоко рассудочное рассуждение о вне-рассудочном я тут надушнила.
The public channel had more than 109,000 subscribers, Judge Hui said. Ng had the power to remove or amend the messages in the channel, but he “allowed them to exist.” Those being doxxed include outgoing Chief Executive Carrie Lam Cheng Yuet-ngor, Chung and police assistant commissioner Joe Chan Tung, who heads police's cyber security and technology crime bureau. Your posting frequency depends on the topic of your channel. If you have a news channel, it’s OK to publish new content every day (or even every hour). For other industries, stick with 2-3 large posts a week. A Hong Kong protester with a petrol bomb. File photo: Dylan Hollingsworth/HKFP. SUCK Channel Telegram
from us
