История прозы

Расхождение Бартова с московским концептуализмом, не случайно названным «романтическим», можно описать как противоречие между барокко и романтизмом. Не ужас невозможного (как в романтизме), а однообразная бесконечность всего, что возможно. «Концептуалист, — говорил Бартов, — ломает повествовательную прозу, как ребёнок ломает механическую игрушку, чтобы узнать и показать другим, что там внутри». Д. А. Пригов, услышав эту сентенцию, заметил, что Бартов в концептуализме ничего не смыслит. Концептуализм, с точки зрения Пригова, не препарировал игрушку, а имитировал условия, при которых некие предметы становятся игрушками. Бартов действительно мечтал открыть принцип, определяющий взаимное расположение деталей внутри игрушек, — то, что объединяет микро- и макрокосм. Он ничуть не смутился бы, окажись этим принципом старый христианский Бог.

www.tgoop.com/istoriaprozy/44

74 viewsJan 8 at 23:20

Расхождение Бартова с московским концептуализмом, не случайно названным «романтическим», можно описать как противоречие между барокко и романтизмом. Не ужас невозможного (как в романтизме), а однообразная бесконечность всего, что возможно. «Концептуалист, — говорил Бартов, — ломает повествовательную прозу, как ребёнок ломает механическую игрушку, чтобы узнать и показать другим, что там внутри». Д. А. Пригов, услышав эту сентенцию, заметил, что Бартов в концептуализме ничего не смыслит. Концептуализм, с точки зрения Пригова, не препарировал игрушку, а имитировал условия, при которых некие предметы становятся игрушками. Бартов действительно мечтал открыть принцип, определяющий взаимное расположение деталей внутри игрушек, — то, что объединяет микро- и макрокосм. Он ничуть не смутился бы, окажись этим принципом старый христианский Бог.

BY История прозы