Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/kizilelmaya/--): Failed to open stream: No space left on device in /var/www/tgoop/post.php on line 50 Caucasian Tashkeel@kizilelmaya P.1224
Читаю воспоминания Барбары Меткалф, американской исследовательницы истории Индии и Пакистана. Ее докторская работа как раз был посвящена Деобанду.
"В 1969 году я приехала в Лакхнау, элегантный старинный княжеский город, который сейчас является столицей густонаселенного североиндийского штата Уттар-Прадеш, и вскоре после этого совершила свою первую поездку в Деобанд: на поезде до Сахаранпура, переночевала в женской комнате для отдыха, а на следующее утро первым поездом по узкоколейке в Деобанд. Когда я сошла с поезда, пожилой бородатый мужчина, одетый в серое длинное пальто, шервани (шапочку старомодной придворной и образованной элиты - Неру обычно носил шервани), - вышел вперед, чтобы поприветствовать меня. Это был покойный Сайид Махбуб Ризви, архивариус и историк школы, которому я направила письмо с запросом и который и тогда, и позже был щедро готов помочь мне разобраться в школе. Сайид Сахиб отвез меня на велорикше по кирпичным улицам и переулкам в саму школу, прямо в гостевой дом наверху, где я остановилась и, со временем, неоднократно возвращалась туда в ходе своего исследования. В основном я оставалась в этой комнате, изредка наведываясь в библиотеку, откуда мне присылали материалы, или в дома преподавателей и сотрудников школы.
Мне необыкновенно повезло в выборе этой темы. Деобанда мог изучать историк, поскольку существовало множество записей и печатных материалов. Старейшины школы, сформированные традициями старого мира гостеприимства и, особенно, уважения к учености, были щедры и помогали иностранке. Существовала также традиция открытости для посторонних благодаря участию школы в националистическом движении. Тот факт, что за этой помощью обратилась женщина, показался американским ученым большей проблемой, чем деобандийским. Я помню случай в Чикагском университете, когда я писала диссертацию. Я представила доклад, описывающий мое исследование, а затем пообедала рядом с принимающей стороной, политологом исламского мира. Когда я описывала свою работу с этими улемами, тот человек продолжал повторять: «Но, конечно, улемы никогда не будут с вами разговаривать. Но, конечно, улемы никогда не заговорят с тобой». Он буквально не мог меня слышать, пока я пыталась донести до него, что они уже это сделали.
Мне также повезло, потому что я смогла пообщаться с людьми такого происхождения, с которыми я, как ученый, обычно не встречалась. Внук основателя школы был тогда директором школы. Это был пожилой человек, известный прежде всего своим чтением Корана (его обычно называли Кари (титул чтеца Корана) Мухаммад Тайиб), а также своим духовным руководством десятков тысяч учеников по всей северной Индии, в Восточной Африке и других странах. При каждом визите этот старик медленно поднимался по лестнице в гостевой дом, чтобы проверить, комфортно ли мне, иностранной студентке. Я встретила оживленных женщин из его дома, которые редко выходили за пределы дома, но вели насыщенную и разнообразную жизнь, во главе с женой с Кари Сахиба.
И там, и в других домах у меня возникло ощущение повседневности, в том числе и благодаря моим ошибкам. Когда 12 детей приняли меня за индуску, потому что я носила сари, а не свободные брюки и длинные рубашки, как женщины их семьи, я кое-чему научилась – как и ритуальной чистоте, когда те же самые дети негативно отреагировали на то, что я спонтанно взяла в руки щенка."
Читаю воспоминания Барбары Меткалф, американской исследовательницы истории Индии и Пакистана. Ее докторская работа как раз был посвящена Деобанду.
"В 1969 году я приехала в Лакхнау, элегантный старинный княжеский город, который сейчас является столицей густонаселенного североиндийского штата Уттар-Прадеш, и вскоре после этого совершила свою первую поездку в Деобанд: на поезде до Сахаранпура, переночевала в женской комнате для отдыха, а на следующее утро первым поездом по узкоколейке в Деобанд. Когда я сошла с поезда, пожилой бородатый мужчина, одетый в серое длинное пальто, шервани (шапочку старомодной придворной и образованной элиты - Неру обычно носил шервани), - вышел вперед, чтобы поприветствовать меня. Это был покойный Сайид Махбуб Ризви, архивариус и историк школы, которому я направила письмо с запросом и который и тогда, и позже был щедро готов помочь мне разобраться в школе. Сайид Сахиб отвез меня на велорикше по кирпичным улицам и переулкам в саму школу, прямо в гостевой дом наверху, где я остановилась и, со временем, неоднократно возвращалась туда в ходе своего исследования. В основном я оставалась в этой комнате, изредка наведываясь в библиотеку, откуда мне присылали материалы, или в дома преподавателей и сотрудников школы.
Мне необыкновенно повезло в выборе этой темы. Деобанда мог изучать историк, поскольку существовало множество записей и печатных материалов. Старейшины школы, сформированные традициями старого мира гостеприимства и, особенно, уважения к учености, были щедры и помогали иностранке. Существовала также традиция открытости для посторонних благодаря участию школы в националистическом движении. Тот факт, что за этой помощью обратилась женщина, показался американским ученым большей проблемой, чем деобандийским. Я помню случай в Чикагском университете, когда я писала диссертацию. Я представила доклад, описывающий мое исследование, а затем пообедала рядом с принимающей стороной, политологом исламского мира. Когда я описывала свою работу с этими улемами, тот человек продолжал повторять: «Но, конечно, улемы никогда не будут с вами разговаривать. Но, конечно, улемы никогда не заговорят с тобой». Он буквально не мог меня слышать, пока я пыталась донести до него, что они уже это сделали.
Мне также повезло, потому что я смогла пообщаться с людьми такого происхождения, с которыми я, как ученый, обычно не встречалась. Внук основателя школы был тогда директором школы. Это был пожилой человек, известный прежде всего своим чтением Корана (его обычно называли Кари (титул чтеца Корана) Мухаммад Тайиб), а также своим духовным руководством десятков тысяч учеников по всей северной Индии, в Восточной Африке и других странах. При каждом визите этот старик медленно поднимался по лестнице в гостевой дом, чтобы проверить, комфортно ли мне, иностранной студентке. Я встретила оживленных женщин из его дома, которые редко выходили за пределы дома, но вели насыщенную и разнообразную жизнь, во главе с женой с Кари Сахиба.
И там, и в других домах у меня возникло ощущение повседневности, в том числе и благодаря моим ошибкам. Когда 12 детей приняли меня за индуску, потому что я носила сари, а не свободные брюки и длинные рубашки, как женщины их семьи, я кое-чему научилась – как и ритуальной чистоте, когда те же самые дети негативно отреагировали на то, что я спонтанно взяла в руки щенка."
Unlimited number of subscribers per channel A Telegram channel is used for various purposes, from sharing helpful content to implementing a business strategy. In addition, you can use your channel to build and improve your company image, boost your sales, make profits, enhance customer loyalty, and more. Choose quality over quantity. Remember that one high-quality post is better than five short publications of questionable value. Concise So far, more than a dozen different members have contributed to the group, posting voice notes of themselves screaming, yelling, groaning, and wailing in various pitches and rhythms.
from us
