ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества:
Почти две недели мне довелось перемещаться по Европе, часто общаясь со многими представителями новой и новейшей эмиграции. Итогом этого общения стало наблюдение, которое показалось мне довольно необычным.
События последнего времени (я не ограничиваюсь в данном случае происшедшим после 24 февраля) резко изменили образ жизни большинства тех, кто позиционировал себя как противники российской власти. В стране были закрыты не менее десятка популярных медиа, а сайты ещё десятков оказались заблокированы. Оппозиционная политическая активность стала невозможной. По надуманным поводам была возбуждена масса уголовных дел, некоторые фигуранты которых уже находятся в заключении. Естественно, что тысячи несогласных вынуждены были покинуть страну.
Что, однако, удивило меня в поведении и подходах новых эмигрантов?
Первое – это то, что они в своём большинстве осознают, что при правлении В.Путина в Россию не вернутся, однако при этом очень многие называют себя не иначе как российскими политиками. Можно открыть любой словарь и прочитать, что политиками являются либо лица, входящие в аппарат управления тем или иным государством, либо борющиеся за голоса избирателей или за назначение на посты, индивидуально или в составе политических партий. Быть французским или немецким политиком, живя в эмиграции, невозможно. Подозреваю, что российским тоже – даже большевики, в своё время проведшие в европах годы, называли себя не политиками, а революционерами, и, скорее всего, были правы. Постоянное применение к самим себе термина «политик», неискоренимое в нашей эмиграции, заставляет о многом задуматься. Тем более, что говорится об этом вполне серьёзно.
Второе – это очевидный восторг по поводу создания за границей проектов, как две капли воды похожих на прежние российские. Перезапущены «Новая газета», «Эхо Москвы», появляются десятки новых Ютьюб- и Телеграм-каналов, создаваемых теми же людьми, которые недавно делали всё это в Москве. Часть проектов крайне важна – например, сайты, занимающиеся расследованиями или публикующие утечки конфиденциальной информации – но куда больше вокруг говорящих голов, предподносящих публике не более, чем свои оценочные суждения. Их представление о собственном успехе – число просмотров, лайков и подписчиков, но все эти показатели, по-моему (может быть, некомпетентному мнению) никак не отражаются на реальном положении дел в России и вокруг неё. Конечно, такие проекты позволяют жить их создателям, но иного эффекта от них я не вижу.
Третье – это попытки одних русских, оказавшихся за рубежом, соорганизовать других, тамошних русских. Однако, на мой взгляд, зарубежная русская аудитория имеет очень небольшое влияние и на основную массу российского общества, и, что не менее важно, на западных политиков, принимающих ныне решения о дальнейших отношениях с Россией. Российские эмигранты крайне редко выступают в прессе тех стран, где они оказались; имеют весьма ограниченные контакты с их властями; и практически не влияют на формирование повестки дня в отношении Запада к России. Под видом консолидации соотечественников происходит, скорее, окукливание этого нового русского сообщества и, в лучшем случае, - создание инструментов взаимопомощи.
Российские либералы пришли к власти ещё во времена Советского Союза, получив путёвку в жизнь от лидеров Перестройки. С тех пор они лишь сдавали одну позицию за другой, практически не извлекая из происходящего никаких уроков, а лишь переформатируя собственную «зону комфорта». Мне кажется, что события последнего времени более чем настоятельно требуют смены тактики. А то и стратегии...
ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества:
Почти две недели мне довелось перемещаться по Европе, часто общаясь со многими представителями новой и новейшей эмиграции. Итогом этого общения стало наблюдение, которое показалось мне довольно необычным.
События последнего времени (я не ограничиваюсь в данном случае происшедшим после 24 февраля) резко изменили образ жизни большинства тех, кто позиционировал себя как противники российской власти. В стране были закрыты не менее десятка популярных медиа, а сайты ещё десятков оказались заблокированы. Оппозиционная политическая активность стала невозможной. По надуманным поводам была возбуждена масса уголовных дел, некоторые фигуранты которых уже находятся в заключении. Естественно, что тысячи несогласных вынуждены были покинуть страну.
Что, однако, удивило меня в поведении и подходах новых эмигрантов?
Первое – это то, что они в своём большинстве осознают, что при правлении В.Путина в Россию не вернутся, однако при этом очень многие называют себя не иначе как российскими политиками. Можно открыть любой словарь и прочитать, что политиками являются либо лица, входящие в аппарат управления тем или иным государством, либо борющиеся за голоса избирателей или за назначение на посты, индивидуально или в составе политических партий. Быть французским или немецким политиком, живя в эмиграции, невозможно. Подозреваю, что российским тоже – даже большевики, в своё время проведшие в европах годы, называли себя не политиками, а революционерами, и, скорее всего, были правы. Постоянное применение к самим себе термина «политик», неискоренимое в нашей эмиграции, заставляет о многом задуматься. Тем более, что говорится об этом вполне серьёзно.
Второе – это очевидный восторг по поводу создания за границей проектов, как две капли воды похожих на прежние российские. Перезапущены «Новая газета», «Эхо Москвы», появляются десятки новых Ютьюб- и Телеграм-каналов, создаваемых теми же людьми, которые недавно делали всё это в Москве. Часть проектов крайне важна – например, сайты, занимающиеся расследованиями или публикующие утечки конфиденциальной информации – но куда больше вокруг говорящих голов, предподносящих публике не более, чем свои оценочные суждения. Их представление о собственном успехе – число просмотров, лайков и подписчиков, но все эти показатели, по-моему (может быть, некомпетентному мнению) никак не отражаются на реальном положении дел в России и вокруг неё. Конечно, такие проекты позволяют жить их создателям, но иного эффекта от них я не вижу.
Третье – это попытки одних русских, оказавшихся за рубежом, соорганизовать других, тамошних русских. Однако, на мой взгляд, зарубежная русская аудитория имеет очень небольшое влияние и на основную массу российского общества, и, что не менее важно, на западных политиков, принимающих ныне решения о дальнейших отношениях с Россией. Российские эмигранты крайне редко выступают в прессе тех стран, где они оказались; имеют весьма ограниченные контакты с их властями; и практически не влияют на формирование повестки дня в отношении Запада к России. Под видом консолидации соотечественников происходит, скорее, окукливание этого нового русского сообщества и, в лучшем случае, - создание инструментов взаимопомощи.
Российские либералы пришли к власти ещё во времена Советского Союза, получив путёвку в жизнь от лидеров Перестройки. С тех пор они лишь сдавали одну позицию за другой, практически не извлекая из происходящего никаких уроков, а лишь переформатируя собственную «зону комфорта». Мне кажется, что события последнего времени более чем настоятельно требуют смены тактики. А то и стратегии...
Hashtags are a fast way to find the correct information on social media. To put your content out there, be sure to add hashtags to each post. We have two intelligent tips to give you: Matt Hussey, editorial director of NEAR Protocol (and former editor-in-chief of Decrypt) responded to the news of the Telegram group with “#meIRL.” The visual aspect of channels is very critical. In fact, design is the first thing that a potential subscriber pays attention to, even though unconsciously. best-secure-messaging-apps-shutterstock-1892950018.jpg Earlier, crypto enthusiasts had created a self-described “meme app” dubbed “gm” app wherein users would greet each other with “gm” or “good morning” messages. However, in September 2021, the gm app was down after a hacker reportedly gained access to the user data.
from us
