Кремлёвский безБашенник

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков) -

Смертельные дискуссии

В России в очередной раз обсуждают снятие моратория на смертную казнь. Политическое пространство вновь поляризовано. Конституционный суд настаивает на незыблемости моратория, а силовики в лице главы СК РФ Александра Бастрыкина призывают в очередной раз подумать об этом. Кто-то считает тему отвлекающим маневром (как вынос тела Ленина из мавзолея), кто-то - попыткой силовой партии усилить свое политическое присутствие. Тем не менее, можно считать это поводом в очередной раз поговорить о теме насилия и наказания - как государственного, так и «частного». Ведь тот же просвещенный Запад не един в своих стратегиях, и если в Скандинавии от традиционных форм наказаний в принципе стараются избавиться, то в США людей продолжают поджаривать на электрическом стуле.

Для меня, в свое время, важной книгой оказалась «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы» Мишеля Фуко, изданная еще в 1975 году. Анализируя социальные и теоретические механизмы, лежащие в основе больших изменений, которые произошли в западной пенитенциарной системе в современную эпоху, Фуко первым выступил против идеи о том, чтобы тюрьма стала главной формой наказания, благодаря, главным образом, гуманным идеям социальных реформистов. Культурные сдвиги, приведшие к тому, что тюремное заключение стало основной формой наказания, тем не менее, требовали какой-то очередной модернизации. Да, тюрьма является одним из дисциплинарных институтов, существующих благодаря новым технологическим возможностям, проявляющимся также в работе школ, больниц и военных казарм. То есть, тюрьма плотно вошла в жизнь всего общества, а в России и вовсе получила статус субкультуры (от радикальных АУЕ, до обыденного использования в жизни блатной лексики и понятий).

Ближе к смертной казни. Общественные зрелища пыток были театрализованными представлениями, первоначальные задачи которых в конечном итоге привели к несколько непредвиденным последствиям. К примеру, Фуко характеризует общественные пытки как церемонию, цель которой заключалась в том, чтобы сделать тайное явным. Тайна следствия и заключение судьи становились оправданием публичности пыток. Само же преступление должно было как бы проявиться на теле осуждённого. Желание отомстить телу - это расширение тела государства на человека. Общественные пытки как результат «определённого механизма власти», которая рассматривает преступность в терминах войны. У нас эту тему активно исследовал Достоевский.

Однако в итоге публичное насилие привело к обратному результату. Публичные казни порой приводили к восхищению осужденным. Также появилось перераспределение вины: палач, а не осуждённый, стал местом стыда. В итоге публичные казни часто приводили к беспорядкам и конфликту с властью. И все же это был метод, с помощью которого правитель выражал свою власть при помощи определенной церемонии. Публично, для того, чтобы вызвать страх в людях и заставить их участвовать в контроле, согласившись с приговором. Но, в конечном счёте, публичное наказание стало считаться неэффективным. Как и впоследствии - непубличная казнь в тех странах, где она сохраняется до сих пор, от Китая до США. Число преступлений там никак не снижается.

Переход к тюрьме состоялся не сразу. Изменения были постепенными, хотя и протекали быстро. Сначала для наказания были созданы тысячи «мини-театров», где осуждённых выставили на обозрение. Три четверти века спустя после этой казни появились тюрьмы в современном понимании. Раньше тюрьма была просто местом, где преступник ждал казни, теперь же тюрьма стала альтернативой свободе. И вот тут-то более гуманистические страны, вроде Швеции и Норвегии, стали экспериментировать с тем, чтобы вовсе отказаться от наказаний. Но это совсем другая история, которую сейчас мало кто готов воспринять серьезно. Сейчас мы тяготеем к так называемым «традиционным ценностям», среди которых телесная месть (древнее «зуб за зуб») и тому подобное, кажутся более действенными, чем христианское всепрощение и подставленная вторая щека.

www.tgoop.com/kremlebezBashennik/38223

61.0K viewsJun 29 at 11:13

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков) -

Смертельные дискуссии

В России в очередной раз обсуждают снятие моратория на смертную казнь. Политическое пространство вновь поляризовано. Конституционный суд настаивает на незыблемости моратория, а силовики в лице главы СК РФ Александра Бастрыкина призывают в очередной раз подумать об этом. Кто-то считает тему отвлекающим маневром (как вынос тела Ленина из мавзолея), кто-то - попыткой силовой партии усилить свое политическое присутствие. Тем не менее, можно считать это поводом в очередной раз поговорить о теме насилия и наказания - как государственного, так и «частного». Ведь тот же просвещенный Запад не един в своих стратегиях, и если в Скандинавии от традиционных форм наказаний в принципе стараются избавиться, то в США людей продолжают поджаривать на электрическом стуле.

Для меня, в свое время, важной книгой оказалась «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы» Мишеля Фуко, изданная еще в 1975 году. Анализируя социальные и теоретические механизмы, лежащие в основе больших изменений, которые произошли в западной пенитенциарной системе в современную эпоху, Фуко первым выступил против идеи о том, чтобы тюрьма стала главной формой наказания, благодаря, главным образом, гуманным идеям социальных реформистов. Культурные сдвиги, приведшие к тому, что тюремное заключение стало основной формой наказания, тем не менее, требовали какой-то очередной модернизации. Да, тюрьма является одним из дисциплинарных институтов, существующих благодаря новым технологическим возможностям, проявляющимся также в работе школ, больниц и военных казарм. То есть, тюрьма плотно вошла в жизнь всего общества, а в России и вовсе получила статус субкультуры (от радикальных АУЕ, до обыденного использования в жизни блатной лексики и понятий).

Ближе к смертной казни. Общественные зрелища пыток были театрализованными представлениями, первоначальные задачи которых в конечном итоге привели к несколько непредвиденным последствиям. К примеру, Фуко характеризует общественные пытки как церемонию, цель которой заключалась в том, чтобы сделать тайное явным. Тайна следствия и заключение судьи становились оправданием публичности пыток. Само же преступление должно было как бы проявиться на теле осуждённого. Желание отомстить телу - это расширение тела государства на человека. Общественные пытки как результат «определённого механизма власти», которая рассматривает преступность в терминах войны. У нас эту тему активно исследовал Достоевский.

Однако в итоге публичное насилие привело к обратному результату. Публичные казни порой приводили к восхищению осужденным. Также появилось перераспределение вины: палач, а не осуждённый, стал местом стыда. В итоге публичные казни часто приводили к беспорядкам и конфликту с властью. И все же это был метод, с помощью которого правитель выражал свою власть при помощи определенной церемонии. Публично, для того, чтобы вызвать страх в людях и заставить их участвовать в контроле, согласившись с приговором. Но, в конечном счёте, публичное наказание стало считаться неэффективным. Как и впоследствии - непубличная казнь в тех странах, где она сохраняется до сих пор, от Китая до США. Число преступлений там никак не снижается.

Переход к тюрьме состоялся не сразу. Изменения были постепенными, хотя и протекали быстро. Сначала для наказания были созданы тысячи «мини-театров», где осуждённых выставили на обозрение. Три четверти века спустя после этой казни появились тюрьмы в современном понимании. Раньше тюрьма была просто местом, где преступник ждал казни, теперь же тюрьма стала альтернативой свободе. И вот тут-то более гуманистические страны, вроде Швеции и Норвегии, стали экспериментировать с тем, чтобы вовсе отказаться от наказаний. Но это совсем другая история, которую сейчас мало кто готов воспринять серьезно. Сейчас мы тяготеем к так называемым «традиционным ценностям», среди которых телесная месть (древнее «зуб за зуб») и тому подобное, кажутся более действенными, чем христианское всепрощение и подставленная вторая щека.

BY Кремлёвский безБашенник