Кино с Ларисой Малюковой

🤏📍Мой веселый звонкий... Нет, мой черный мяч…
С его равномерного навязчивого стука об пол начинается премьерный спектакль «КОРИДОР БАРТО» Сестер СОСО.  А почему-то в голове «Мой черный человек» Высоцкого: «И, улыбаясь, мне ломали крылья,/ Мой хрип порой похожим был на вой,/  И я немел от боли и бессилья/ И лишь шептал: "Спасибо, что живой".
 
  Во времена, когда слова, как снаряды падают на головы авторов, режиссеры предпочитают ставить «спектакли своими словами или вовсе без слов».  Женовач, Половцева. И вот режиссер и хореограф Анна Закусова. Спектакль-сон - из детских игрушек, равной и текущей пластики, серпантина, детских плачей, страхов. Которые никуда не деваются. Текут посеребренным елочным дождиком из глаз.
Из колыбельной Барто, которая убаюкивает, не отпускает, тревожит.  Как этот ритм, заданный мячом.
     Виолончель выпрастывается из рок-муз, и поет ноя ( задающая настроение тревоги и боли партитура Ольги Шайдуллиной).
И взрослые девочки в воздушных белых - словно на утреннике - платьях с посеребренными нитями дождя  из глаз, шепчут то ли молитву, то ли детские стишки.
    Плачет Таня и из ее слез течет река. А может быть, , мы сами уже в реке? Течем-истекаем рекою.
Пластмассовые красно-желтые самосвалы везут нас из детства из сада заблудившихся козлят, и не «вывозят». И не найти нам средства, чтоб вновь попасть туда.
  Не плачь! В монологе Тани - злость ко всем этим заполонившем соцсети формально-гладким утешениям: Не плачь!  Держись! Поплачь, легче станет!  Да и вообще, чего плакать, сами во всем виноваты. Сама виновата. Эти жмурки не кончатся.
И Таня плачет одна: безутешно, навзрыд (Наташа Горбас).
   Девочки, как заведенные куклы, не могут остановиться… а доска кончается.
Падает на пол и поднимается героиня в черном (Дарья Ворохобко).
Падает и встает, падает и встает, падает….
       И начинается колыбельная-хоррор:  баюшки у дороженьки/там где тьма сейчас я упаду.
       Все очень просто. И вопросы – проще не бывает. Безответные. Как я держусь? / кто я?/  как я?/ почему мне не страшно/ почему, мне страшно.
     Но главный «монолог» рождается из немоты - как в прологе «Зеркала» - «Я могу говорить.
   Из сурдоперевода, отдельных мычащих режущих и рвущихся из онемевшего горла слогов и жестов. Вплоть до крика «Горит на солнышке флажок, как будто я огонь зажег!»
И музыки уже нет. И спектакль закончен.  А в голове не прекращается этот стук-ритм пролога. Пробуждая спящие рифмы к детскому слову «мяч» - не плачь, вскачь… палач.
 
P.S. В премьерные дни спектакля Дочери СОСО, театрального проекта Жени Беркович во Власихе шел Апелляционный военный суд, по результатам которого 
срок Жени Беркович теперь 5 лет и семь месяцев, Светланы Петрийчук  — 5 лет и 10 месяцев.

www.tgoop.com/larisamalukova/7974

1.4K viewsDec 27 at 06:29

🤏📍Мой веселый звонкий... Нет, мой черный мяч…
С его равномерного навязчивого стука об пол начинается премьерный спектакль «КОРИДОР БАРТО» Сестер СОСО.  А почему-то в голове «Мой черный человек» Высоцкого: «И, улыбаясь, мне ломали крылья,/ Мой хрип порой похожим был на вой,/  И я немел от боли и бессилья/ И лишь шептал: "Спасибо, что живой".
 
  Во времена, когда слова, как снаряды падают на головы авторов, режиссеры предпочитают ставить «спектакли своими словами или вовсе без слов».  Женовач, Половцева. И вот режиссер и хореограф Анна Закусова. Спектакль-сон - из детских игрушек, равной и текущей пластики, серпантина, детских плачей, страхов. Которые никуда не деваются. Текут посеребренным елочным дождиком из глаз.
Из колыбельной Барто, которая убаюкивает, не отпускает, тревожит.  Как этот ритм, заданный мячом.
     Виолончель выпрастывается из рок-муз, и поет ноя ( задающая настроение тревоги и боли партитура Ольги Шайдуллиной).
И взрослые девочки в воздушных белых - словно на утреннике - платьях с посеребренными нитями дождя  из глаз, шепчут то ли молитву, то ли детские стишки.
    Плачет Таня и из ее слез течет река. А может быть, , мы сами уже в реке? Течем-истекаем рекою.
Пластмассовые красно-желтые самосвалы везут нас из детства из сада заблудившихся козлят, и не «вывозят». И не найти нам средства, чтоб вновь попасть туда.
  Не плачь! В монологе Тани - злость ко всем этим заполонившем соцсети формально-гладким утешениям: Не плачь!  Держись! Поплачь, легче станет!  Да и вообще, чего плакать, сами во всем виноваты. Сама виновата. Эти жмурки не кончатся.
И Таня плачет одна: безутешно, навзрыд (Наташа Горбас).
   Девочки, как заведенные куклы, не могут остановиться… а доска кончается.
Падает на пол и поднимается героиня в черном (Дарья Ворохобко).
Падает и встает, падает и встает, падает….
       И начинается колыбельная-хоррор:  баюшки у дороженьки/там где тьма сейчас я упаду.
       Все очень просто. И вопросы – проще не бывает. Безответные. Как я держусь? / кто я?/  как я?/ почему мне не страшно/ почему, мне страшно.
     Но главный «монолог» рождается из немоты - как в прологе «Зеркала» - «Я могу говорить.
   Из сурдоперевода, отдельных мычащих режущих и рвущихся из онемевшего горла слогов и жестов. Вплоть до крика «Горит на солнышке флажок, как будто я огонь зажег!»
И музыки уже нет. И спектакль закончен.  А в голове не прекращается этот стук-ритм пролога. Пробуждая спящие рифмы к детскому слову «мяч» - не плачь, вскачь… палач.
 
P.S. В премьерные дни спектакля Дочери СОСО, театрального проекта Жени Беркович во Власихе шел Апелляционный военный суд, по результатам которого 
срок Жени Беркович теперь 5 лет и семь месяцев, Светланы Петрийчук  — 5 лет и 10 месяцев.

BY Кино с Ларисой Малюковой