В декабре 1953 в «Новом мире» вышла знаковая для русской критики статья Владимира Померанцева «Об искренности в литературе». Считается, что статья стала первым дуновением ещё необъявленной Оттепели. Но на каком материале!

В центр статьи Померанцев помещает большой художественный рассказ о своевольной председательнице колхоза, которая гонит самогон. Молодой следователь поставлен перед выбором: председательница нарушает закон, но самогон ей нужен для успешного становления колхоза. Это метафора всего происходящего в стране: нужно ли слепо следовать предписаниям, или можно проявить гибкость? Померанцев отвечает — да, можно. Пусть люди в рамках разумного дают результат так, как считают нужным. И в жизни, и в литературе.

Это было не просто смело, это было [очень] смело. Только-только похоронили Сталина и вот-вот расстреляют Берию, а Померанцев пишет:

И разве поэты не знают, что в литературе, как во всяком искусстве, важны различия и только различия, а вовсе не общность!

После такого нельзя гарантировать, что тоже не выйдешь из доверия. Померанцев с Твардовским не испугались. Удивительно, но целая эпоха в отечественной культуре началась с истории про самогонщицу.

Сама статья, конечно, не так хороша, как о ней рассказывают (Померанцев не желает и не может критиковать что-то кроме угодливой схемы), но некоторые куски будто о дне насущном:

Удручающе одинаковы эти вязкие книги! В них стереотипны герои, тематика, начала, концы. Не книги, а близнецы — достаточно прочитать их одну-две, чтобы знать облик третьей. Всюду в них равно знакомые плоскости. Можно подумать, что производил их не человек, а конвейер. Прочитав первую, останешься к ней равнодушен, но от третьей почувствуешь себя уже оскорбленным. Человек говорит о книге "моя", а я переспрашиваю: "Ваша? А что же в ней вашего?"...

Напоследок замечают, что Померанцев ничем не отметился в литературе, кроме статьи об искренности. Это не так. Владимир Померанцев совершил ещё кое-что странное. В 1961 году, вновь в декабре, в журнале «Наука и религия» вышел рассказ «Оборотень» с тем же юридическим зачином: в отдалённое селение приезжает следователь для распутывания жуткого убийства. Спекулятивно говоря, это единственный в советской литературе мистический domestic-триллер, то есть текст о том, что в вашем городишке происходят нехорошие делишки. Такой советский Твин Пикс или Инсмут, но под тонкой скорлупкой антирелигиозного произведения. По прошествии лет она отслоилась от чистого этнографического хоррора:

Есть много разных способов казней. Но я не слышал о том виде расправы, с которым столкнулся в 1930 году в Сохатовке. Здесь клали вора на спину оленя, крепко привязывали и отпускали зверя в тайгу. Избавляясь от докучливой ноши, олень катался с ней по земле, бил ее о суки, рвал о деревья...

Это такой же неожиданный и неуместный для эпохи рассказ, как и статья «Об искренности в литературе». И почему-то кажется, что где-то в недрах забытого наследия Померанцева ждёт своего часа третья, ещё одна очень странная вещь.

Ещё одна антиутопия от молодой писательницы. На сей раз крохотная и поэтичная.

Премия им. Катаева объявила победителя. Им стал рассказ «Экзема» Анны Маркиной. Рассказ средний, запомнился помидором. Поздравляю победительницу! При разборе финалистов мною был задан вопрос о нарушении премией собственного положения. Месяц назад даже написал по этому поводу письмо в редакцию «Юности». Ответом никто не удостоил. Посему мем.

На ещё одной литературной премии победил ещё один средний рассказ. О «Секретике» Марго Гритт.

Мем для тех, кто никак не может издаться. Не переживайте, друзья!

Прочитал, что Владимир Даль дал жопе такое определение: «задница: та часть тела, которая во Франции свободна от телесного наказания». Решил проверить. В словаре Даля «жопы» нет, а «зад» вполне миролюбив: «что назади или сзади, задняя часть, сторона; тыл». Начал искать и нашёл возмущения молодого Корнея Чуковского по поводу языковеда Бодуэна де Куртенэ, который вписывает в третье издание словаря Даля (1903-1909) как бы мы сказали «повестку».

На слово пожарник:

Пожарник м., устраивающий пожарные команды и заправляющий ими. Вольные пожарные команды и подавно находятся под полным влиянием «пожарников», людей, если не участвующих в каком-нибудь «Белом переделе», то сочувствующих наступательному патриотизму, в духе невежества и бесправия, оправдываемых историческими устоями.

«Белый передел» — это мнимая организация «террористов-консерваторов», отметившихся в годы Первой революции написанием грозных листовок, но так и не совершившая ни одного теракта во дни, когда левыми и безмотивниками было убито порядка четырёх тысяч чиновников и гражданских. Но кадета Бодуэна де Куртенэ куда больше занимают пожарные команды.

На слово патриот:

«Потреотизм» связан непременно с невежеством и запросами зверских инстинктов: «раззудись плечо — разойдись рука». На знамени чёрной сотни пишется символ веры «ррруского потреотизма». По сведениям, достаточно достоверным, вольные пожарные команды имеют оружие и натасканы в значительной степени на «потреотизм».

Степень наглости подобных вставок трудно себе представить. Составление национального словаря в XIX-XX вв. — это главный шаг для европейского нациостроительства, буквально Библия политизирующегося народа. Всё равно что в Оксфордском словаре было бы написано: «Shepherd's pie is a traditional British dish made from stolen from the Irish people potatoes and meat chopped up by the bloody Windsor monarchy». Но языковед Бодуэн де Куртенэ был польским патриотом и делал то, что делал бы любой другой польский патриот: убеждал русских, что быть патриотом плохо. К слову, перед смертью Бодуэн даже в выборах президента Польши поучаствовал.

В связи с чем можно дать новое определение слову жопа:

Жóпа ж. такая историческая ситуация, когда твой национальный словарь составляет твой национальный противник.

В день памяти жертв политических репрессий стоит напомнить, кто именно в 1930-х определял на лагерь и смерть отечественных писателей. Это был болгарский эмигрант Николай Христофорович Шиваров, сначала оперуполномоченный 5-го отделения ОГПУ, а потом 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР. Через Христофорыча прошли малые и великие: Мандельштам (погиб в лагере), Клюев (убит), Домбровский (отсидел больше 10 лет), Васильев (убит), Пильняк (убит), Приблудный (убит), Нарбут (убит)... Отличаясь великанским телосложением (щёлкал пальцами грецкие орехи), лично пытал подследственных. Вероятно, замешан в дележе оставшихся от осуждённых квартир (в переписке у Христофорыча спрашивают насчёт жилплощади). Жил Шиваров на Арбате 49 (посмотрите, хороший дом), любил дарить друзьям редкие книги. Катался в Париж. «Держался он, как человек высшей расы», — вспоминала о Шиварове Мандельштам. В 1937 был арестован как шпион, но почему-то получил всего пять лет. В 1940 покончил с собой. Мораль? Нет никакой морали, когда на свете есть Христофорычи.

В книге «Твин Пикс. Беседы журналиста Брэда Дьюкса с создателями сериала» (2014) причастное лицо утверждало, что Михаил Горбачёв был большим поклонником сериала и через Джорджа Буша-старшего пытался выяснить у Линча кто убил Лору Палмер. Новость в своё время разошлась, но мало кого смутило, что «Твин Пикс» впервые показали в России только в 1993 году.

Удивительное враньё сопровождается какими-то смешками, кучей имён, итоговым патетическим восклицанием: «Вот тогда я и понял, что Дэвид сам не знает, кто убил Лору Палмер». Американцы поразительно нелюбопытны по отношению к окружающему миру. Это ещё Кнут Гамсун в «О духовной жизни современной Америки» (1889) отмечал. У нас показывали, значит, у всех показывали. Что, как, в каком году — вообще не волнует.

Новость появилась в отечественном пространстве в ноябре 2014 и произвела странное впечатление. На Донбассе и Украине прошли выборы. За ними опять последовали обстрелы, переговоры, непонятная мир-война, попытка сохранить то, что и так уже было разбито. Время смешения Белого и Чёрного вигвамов. Не то чтобы новость стала символом того ноября, нет, просто оказалась ещё одним примером шизофренизации реальности, которая продолжала раскалываться при попытках жить по-старому в новом мире.

Изданию «Moscow Times» даже пришлось спрашивать у Горбачёва про «Твин Пикс». Бывший генсек ответил, что не понимает о чём речь. Хотя именно в этот момент Михаил Горбачёв мог в ужасе очнуться в апреле 1985 года, на пленуме ЦК КПСС, понимая, что с помощью пробуждающего вопроса чудом выскользнул из лже-реальности Джуди.

Тайный финал «Твин Пикса».

Пространный комментарий к мыслям Антона Серенкова о литкритике. Много ссылок, обобщений и частностей.

Питер Уоттс вернул в научную фантастику позабытое чувство тревоги, которое в последний раз наблюдалось чуть ли не у Станислава Лема. И не в «Солярисе», а в «Гласе Господа». Мир «Огнепада» сложен, знаком читателю по феноменально плохо написанной «Ложной слепоте», но в нём есть это тёмное, это страшное — надвигающаяся беда, эсхато, миг перед самым концом. В 2015 году Уоттс специально для русского издания написал готический рассказ «Боги насекомых», где сжато поведал о мире «Огнепада». И вновь была уловлена погибель космического масштаба, реакция на неё человечества и немота рассказчика, который вдруг прикоснулся к разгадке. Странный, пугающий, неожиданный рассказ об отношениях разума и сознания. Текст показывает, что такое новые горизонты. В отличие от.

О свежем сборнике «Тело» от «РЕШ». Редкий пример, когда книгу сложно дочитать до конца.

«Помню, кто-то мне сказал — этот человек очень много знает про евреев. Я посмотрел на него и удивился: у самого Жени была абсолютно семитская внешность, да и отчество Семенович. Он мне потом сам сказал: "Гена, ты что, боишься мне сказать, что я похож на еврея? Я действительно похож на еврея и, может быть, действительно из них, но на самом деле я русский, я ведь своими работами это доказал?»

Из откровений бывшего главреда «Роман-газеты» и замредактора «Нашего современника» Геннадия Гусева о главном идеологе советского антисемитизма, авторе бестселлера «Фашизм под голубой звездой» Евгении Евсееве.

Об alt-z сборнике военных и мирных свидетельств от «Чёрной сотни»