Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/tgoop/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/pechat_sallyks/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/tgoop/post.php on line 50 Печатные выражения@pechat_sallyks P.393
В детском доме Алешу берегли, как хрустальную вазу: круглый сирота с ранних лет плюс неоперабельный порок сердца. Бледный до синевы, с ручками-соломинками, он знал, что бегать нельзя, долго ходить тоже нельзя, и начинал испуганно оглядываться, если оказывался в помещении, где нет дивана или скамейки, чтобы лечь и отдохнуть. Врачи давали ему от силы несколько лет жизни. «Условно живой», - сказали они про Алешу.
Но директор детского дома не могла смириться с этим приговором. И нашла международную благотворительную организацию, которая готова была организовать Алеше консультацию и операцию в берлинском кардиологическом центре. Когда оказалось, что у Алеши ни отца, ни матери, фонд провел сбор средств в Германии: 211 тысяч марок нашлись за месяц. «Все готово, везите пациента», - сказали немцы.
Перед поездкой воспитатели плакали: страшно было отпускать шестилетнего мальчика. Его даже соборовали – на всякий случай... Не веря, что содержание ребенка принимающая сторона полностью берет на себя, директор детского дома получила разрешение снять деньги с Алешиного счета. На всю сиротскую пенсию купили дойчмарки, положили маленькую пачку в конверт с Гагариным и отдали сопровождающему воспитателю.
Алешу оперировал профессор Владимир Алекси-Месхишвили. Медсестры приносили ребенку игрушки и клубнику. Потом была реабилитация в Альпах. Уезжал он белый и с синими губами, а вернулся розовый. Гордо сказал, что выучил немецкий. «Скажи что-нибудь», - попросили его. И он начал: «Айн, цвай, драй…» Дошел до двенадцати и остановился. «А еще что-то знаешь?» - «Всё!» А потом, увидев, как другие дети играют в мяч, не прилег на диван, чтобы оттуда смотреть, а побежал к ним.
А деньги с пенсии привезли обратно и вернули на счет. Не обманули в клинике.
Когда Алеше исполнилось 16, он попросил нашу редакцию помочь ему связаться с профессором Месхишвили. Мы написали доктору электронное письмо, и он согласился побеседовать с бывшим пациентом по телефону.
В назначенный для звонка час я выцарапывала из памяти остатки школьного немецкого: «Гуттен таг. Гебен зи мир битте…» Алеша с его «айн, цвай, драй» тоже помочь ничем не мог. Но человек, взявший трубку в Берлине, назвал свою фамилию: «Потапов». Выяснилось, что здесь много русскоязычных докторов и есть целое отделение для пациентов из России и бывших союзных республик.
И вот мы сидели перед редакционным аппаратом, поставленным на громкую связь: Алеша, я, директор детского дома, ее заместитель и старшая медсестра. Алеша волновался чуть не до слез.
- Владимир Владимирович, я ведь тогда еще маленький был, а теперь хочу сказать от всего сердца… Спасибо! – робко начал он.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил профессор.
- Мне сняли инвалидность, - похвастался юноша.
- Алешенька, обнимаем тебя крепко, - зазвучал в трубке переливчатый грудной женский голос – это была Нана Петровна, супруга Владимира Алекси-Месхишвили. Оказывается, она тоже не забыла синего мальчика из России. – Ты пришли нам свое фото, очень хочется на тебя посмотреть.
Профессор строго расспрашивал директора детского дома:
- У вас государственная организация? А потом вы поддерживаете связь с воспитанниками?
- А как же! – удивлялись мои землячки.
А потом Алеша написал профессору письмо.
«…Я рад тому, что живу на этом свете. Я стал хорошо чувствовать себя, собираюсь поступать в училище, освоить профессию токаря. В свободное время хожу к плотнику Виктору Леонидовичу, работаю на токарном станке, делаю рамки, вырезаю стекла, ремонтирую стулья и другое, что нужно. Ходил в походы, хотя раньше меня врач никак не отпускала по состоянию здоровья. В походе было здорово: мы готовили кашу, я рубил ветки топором. Еще ходили на зимнюю рыбалку, ставили палатки. Два года подряд я ездил работать волонтером в Подмосковье, бегал марафон на длинную дистанцию. Очень хочу Вас увидеть, а если не удастся личная встреча, пришлите мне, пожалуйста, свое фото. Я его напечатаю в фотоателье на память. С уважением Алексей».
В детском доме Алешу берегли, как хрустальную вазу: круглый сирота с ранних лет плюс неоперабельный порок сердца. Бледный до синевы, с ручками-соломинками, он знал, что бегать нельзя, долго ходить тоже нельзя, и начинал испуганно оглядываться, если оказывался в помещении, где нет дивана или скамейки, чтобы лечь и отдохнуть. Врачи давали ему от силы несколько лет жизни. «Условно живой», - сказали они про Алешу.
Но директор детского дома не могла смириться с этим приговором. И нашла международную благотворительную организацию, которая готова была организовать Алеше консультацию и операцию в берлинском кардиологическом центре. Когда оказалось, что у Алеши ни отца, ни матери, фонд провел сбор средств в Германии: 211 тысяч марок нашлись за месяц. «Все готово, везите пациента», - сказали немцы.
Перед поездкой воспитатели плакали: страшно было отпускать шестилетнего мальчика. Его даже соборовали – на всякий случай... Не веря, что содержание ребенка принимающая сторона полностью берет на себя, директор детского дома получила разрешение снять деньги с Алешиного счета. На всю сиротскую пенсию купили дойчмарки, положили маленькую пачку в конверт с Гагариным и отдали сопровождающему воспитателю.
Алешу оперировал профессор Владимир Алекси-Месхишвили. Медсестры приносили ребенку игрушки и клубнику. Потом была реабилитация в Альпах. Уезжал он белый и с синими губами, а вернулся розовый. Гордо сказал, что выучил немецкий. «Скажи что-нибудь», - попросили его. И он начал: «Айн, цвай, драй…» Дошел до двенадцати и остановился. «А еще что-то знаешь?» - «Всё!» А потом, увидев, как другие дети играют в мяч, не прилег на диван, чтобы оттуда смотреть, а побежал к ним.
А деньги с пенсии привезли обратно и вернули на счет. Не обманули в клинике.
Когда Алеше исполнилось 16, он попросил нашу редакцию помочь ему связаться с профессором Месхишвили. Мы написали доктору электронное письмо, и он согласился побеседовать с бывшим пациентом по телефону.
В назначенный для звонка час я выцарапывала из памяти остатки школьного немецкого: «Гуттен таг. Гебен зи мир битте…» Алеша с его «айн, цвай, драй» тоже помочь ничем не мог. Но человек, взявший трубку в Берлине, назвал свою фамилию: «Потапов». Выяснилось, что здесь много русскоязычных докторов и есть целое отделение для пациентов из России и бывших союзных республик.
И вот мы сидели перед редакционным аппаратом, поставленным на громкую связь: Алеша, я, директор детского дома, ее заместитель и старшая медсестра. Алеша волновался чуть не до слез.
- Владимир Владимирович, я ведь тогда еще маленький был, а теперь хочу сказать от всего сердца… Спасибо! – робко начал он.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил профессор.
- Мне сняли инвалидность, - похвастался юноша.
- Алешенька, обнимаем тебя крепко, - зазвучал в трубке переливчатый грудной женский голос – это была Нана Петровна, супруга Владимира Алекси-Месхишвили. Оказывается, она тоже не забыла синего мальчика из России. – Ты пришли нам свое фото, очень хочется на тебя посмотреть.
Профессор строго расспрашивал директора детского дома:
- У вас государственная организация? А потом вы поддерживаете связь с воспитанниками?
- А как же! – удивлялись мои землячки.
А потом Алеша написал профессору письмо.
«…Я рад тому, что живу на этом свете. Я стал хорошо чувствовать себя, собираюсь поступать в училище, освоить профессию токаря. В свободное время хожу к плотнику Виктору Леонидовичу, работаю на токарном станке, делаю рамки, вырезаю стекла, ремонтирую стулья и другое, что нужно. Ходил в походы, хотя раньше меня врач никак не отпускала по состоянию здоровья. В походе было здорово: мы готовили кашу, я рубил ветки топором. Еще ходили на зимнюю рыбалку, ставили палатки. Два года подряд я ездил работать волонтером в Подмосковье, бегал марафон на длинную дистанцию. Очень хочу Вас увидеть, а если не удастся личная встреча, пришлите мне, пожалуйста, свое фото. Я его напечатаю в фотоателье на память. С уважением Алексей».
According to media reports, the privacy watchdog was considering “blacklisting” some online platforms that have repeatedly posted doxxing information, with sources saying most messages were shared on Telegram. Telegram is a leading cloud-based instant messages platform. It became popular in recent years for its privacy, speed, voice and video quality, and other unmatched features over its main competitor Whatsapp. With the administration mulling over limiting access to doxxing groups, a prominent Telegram doxxing group apparently went on a "revenge spree." Your posting frequency depends on the topic of your channel. If you have a news channel, it’s OK to publish new content every day (or even every hour). For other industries, stick with 2-3 large posts a week. Content is editable within two days of publishing
from us
