tgoop.com/radio_filipp_dzyadko/589
Last Update:
Есть в каждой эпохе люди, о которых можно сказать, что они — «создатели миров».
Им не ставят памятники, в энциклопедических словарях о них пишут одной строчкой, они не всегда оставляют после себя каких-то материальных явлений — роман, симфонию, здание.
Но они авторы не менее важного: создатели климата.
В условиях несвободных обществ эта работа становится еще более важной, а в какой-то степени и героической, хотя Дима Борисов поморщился бы от такой патетической оценки. В словаре о нем сказано сухо: «Вадим Борисов (1945–1997) — ученый-историк, литературовед, участник диссидентского движения». За этим скрывается опыт свободной жизни в условиях дряхлеющего, но античеловечного, злого режима. Вчера - 80 лет со дня рождения Вадима Борисова, Димы.
Он обнаруживал в монолите советского государства трещины, делал шаг в сторону от заготовленных и общих путей и находил пространство жизни, а не бреда и морока. Такой была его встреча с Варламом Шаламовым — человеком, пришедшим из ада. Таким был организованный им первый в СССР вечер памяти Мандельштама. Сейчас это сложно представить: имя поэта, погибшего в ГУЛАГе, запрещенного, казалось, навсегда забытого, произносится вслух в главном университете страны.
Борисов стал распорядителем Фонда помощи политзаключенным и позвал участвовать в этой работе моего папу. Вместе они работали и в журнале «Новый мир», где благодаря Диме впервые был опубликован в России «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. А еще он подготовил комментарий к «Доктору Живаго» Пастернака — его выход миллионным тиражом в 1987 году стал событием и знаком долгожданных перемен.
И важно увидеть создание того, что не подержишь в руках: воздух, культура, дом. У Димы Борисова и его жены Тани был волшебный дом, где жил свободный разговор. В 1970–1980-е годы здесь сходились поэты, ученые, историки, инженеры, все на свете, это было местом, где люди обменивались самиздатом и выпивали, составляли письмо в защиту арестованного диссидента и читали стихи Пастернака, собирали передачи в лагерь и пели несоветские песни.
Несоветское, свободное, живое — таким было это пространство. Оно не было и «антисоветским», скорее разрешало себе презирать то, что находится по ту сторону двери. Не закрывать глаза, но не впускать это в себя. И конечно, это была жизнь на грани.
В этом доме в те годы бывал будущий священник отец Владимир Зелинский. Один из трехсот священников, кто в марте 2022 года подписал письмо против войны. Вспоминая Вадима Борисова, он пишет:
«Есть такое харизматическое призвание — носить в себе и время и дружбу, быть тем озоном, в котором легко дышалось. Вокруг плыл, настаивался, густел воздух ожидания. Чего, собственно? В 70-х звучала какая-то мелодия надежды, но без слов. „Ах завтра, наверное, что-нибудь произойдет“, так ее пел Окуджава. Не происходило ничего, кроме посадок, вызовов на допрос, отъездов, крещений-обращений, и споров-застолий вокруг всего этого. Уезжать или не уезжать — гамлетовский вопрос поворачивался в те годы в эту сторону.
Для Димы вопроса не было, он оставался и ходил по краю. Край то отступал, то приближался. В Москве — нигде больше, наверное, это не было возможно — быть другом Солженицына и оставаться на свободе. Печататься на Западе в „Глыбах“ и не быть ими придавленным. Но застой в том и состоял, что режим разевал пасть и проглатывал лишь тогда, когда ты, вплотную приблизившись, дергал его за усы. А если ты как-то миру известен, он еще мог подумать. А когда просто мимо проходишь, что бы ты не носил в голове, он спал в кустах. Не как сейчас».
Это Зелинский пишет о тогдашнем режиме. В нынешней Москве живут мои друзья, и теперь они создают этот озон, согревают климат. И для многих из них это имя – Дима Борисов – может служить волшебным паролем и помощником, нести в себе дружбу и радость. Как и для меня. И будет так.
BY Radio Filipp Dzyadko
Share with your friend now:
tgoop.com/radio_filipp_dzyadko/589