Ромер и Беннинг

Мосты округа Мэдисон

Сегодня выглядит как какая-то очень советская мелодрама. Как «Три тополя на Плющихе»: в сцене знакомства героини Мэрил Стрип и героя Иствуда, где она, как Доронина почти, — деревенская босоногая баба, при муже живущая в скуке и строгости. Иствуд поначалу кажется положительным шОфером, как Ефремов. Но потому эволюционирует в работягу-резонера Баталова из «Москва слезам не верит» со своими байками и подначками. (И то верно — хороший бы вышел кроссовер «Трех тополей» с «Москвой слезам»: оттуда Доронина, отсюда — Баталов. И было бы им счастье.)
А так «Мосты» — вариация на «Все что позволят небеса» Сирка. На это отчасти указывает рамочное повествование в «Мостах»: взрослые дети после смерти матери находят письма и дневники и с отвращением узнают, что у матери была сексуальная жизнь, которой почти нет у них. В «Небесах» дети запрещали матери-вдове именно секс, то есть выходить замуж за садовника моложе себя. Мезальянс был не столько классовый, скандал был в разнице в возрасте и сексуальной подоплеке. Брак с другом семьи приблизительно того же возраста был позволителен, потому что воспринимался как условность, не предполагающая секса. Брак с молодым садовником (персонаж Иствуда тоже в некотором роде такой садовник, потому что тоже из совершенно иной среды, если не богемной, то свободной) — это нарушение запрета на материнскую сексуальность. В «Мостах» героиня Стрип и сама понимает этот механизм (урок Сирка усвоен культурой), понимает, что скандал будет слишком велик, сломает жизнь мужу и детям.
И в то же время «Мосты» как бы разрешение «Все что позволят небеса»: дети в итоге понимают мать и лучше понимают себя и собственные семейные отношения. Именно потому что она сохранила роман в тайне и передала им его таким вот образом после смерти, завещала как наследство. И они это наследство приняли.

www.tgoop.com/rohmer567/135

608 viewsJul 19, 2022 at 15:21

Мосты округа Мэдисон

Сегодня выглядит как какая-то очень советская мелодрама. Как «Три тополя на Плющихе»: в сцене знакомства героини Мэрил Стрип и героя Иствуда, где она, как Доронина почти, — деревенская босоногая баба, при муже живущая в скуке и строгости. Иствуд поначалу кажется положительным шОфером, как Ефремов. Но потому эволюционирует в работягу-резонера Баталова из «Москва слезам не верит» со своими байками и подначками. (И то верно — хороший бы вышел кроссовер «Трех тополей» с «Москвой слезам»: оттуда Доронина, отсюда — Баталов. И было бы им счастье.)
А так «Мосты» — вариация на «Все что позволят небеса» Сирка. На это отчасти указывает рамочное повествование в «Мостах»: взрослые дети после смерти матери находят письма и дневники и с отвращением узнают, что у матери была сексуальная жизнь, которой почти нет у них. В «Небесах» дети запрещали матери-вдове именно секс, то есть выходить замуж за садовника моложе себя. Мезальянс был не столько классовый, скандал был в разнице в возрасте и сексуальной подоплеке. Брак с другом семьи приблизительно того же возраста был позволителен, потому что воспринимался как условность, не предполагающая секса. Брак с молодым садовником (персонаж Иствуда тоже в некотором роде такой садовник, потому что тоже из совершенно иной среды, если не богемной, то свободной) — это нарушение запрета на материнскую сексуальность. В «Мостах» героиня Стрип и сама понимает этот механизм (урок Сирка усвоен культурой), понимает, что скандал будет слишком велик, сломает жизнь мужу и детям.
И в то же время «Мосты» как бы разрешение «Все что позволят небеса»: дети в итоге понимают мать и лучше понимают себя и собственные семейные отношения. Именно потому что она сохранила роман в тайне и передала им его таким вот образом после смерти, завещала как наследство. И они это наследство приняли.

BY Ромер и Беннинг