Когда-то давно наши тогдашние знакомые — парень с девушкой, жившие в Базеле — пригласили нас на день рождения кого-то из них. Мероприятие они решили провести в соседней деревне на немецкой стороне (кто не в курсе — Базель стоит на пересечении границ Швейцарии, Германии и Франции, поэтому его «пригороды» располагаются в трёх странах).
Местом проведения торжества было выбрано общественное здание, которое тамошний сельсовет держал специально для того, чтобы сдавать за небольшие деньги для всевозможных тусовочных надобностей. Такие места есть в каждой общине и в Швейцарии, разумеется, тоже — но очевидно, немецкий вариант оказался дешевле.
Выглядело это строение довольно жутко, вполне в современном стиле: некрашеная бетонная коробка простой формы, почему-то с многоуровневым подвалом, где основная движуха и происходила. К зданию прилагалась подвижная дама-хостес, распоряжавшаяся немудрёным кейтерингом и следившая, чтобы гости не напакостили и не спёрли чего-нибудь.
В какой-то момент, когда ей нечем было заняться, она предложила провести экскурсию по зданию. Мы немедленно согласились: в этой бетонной коробке не было абсолютно ничего, достойного экскурсии — голые стены, немногочисленные окна, казённые светильники и пластиковая мебель в стиле придорожного кафе — и нам стало любопытно, о чём расскажет наша метрдотелица.
Она долго бубнила об архитекторе здания и его шедеврах, когда же речь зашла о сооружении, в котором мы находились, она воодушевилась и поведала о совершенно потрясающих, невероятных материалах, применённых великим зодчим для строительства и отделки здания. Мы обалдело пялились на стену и видели самый тривиальный микробетон — популярную смесь портландцемента, мелкого кварцевого песка и связующих полимеров.
Видя наше смятение, хостес восторженно воскликнула: «Да вы только потрогайте эту стену! Чувствуете, какая она тёплая и приятная на ощупь — как попа младенца!»
Я эту попу запомнил на всю жизнь, как образец абсолютно непостижимого сочетания концепций. Мне никогда не понять, как устроено мышление человека, у которого образы унылой бетонной стены и голозадого младенца помещены в единое семантическое поле. Общаться с такими людьми я опасаюсь, поскольку их интерпретация привычных фразеологизмов отличается от моей — притом совершенно произвольным и непредсказуемым образом.
Но приходится привыкать. В наше удивительное время связь означающего и означаемого окончательно ушла из сферы устоявшегося «общественного договора» в область фантастических доктрин и верований. Два человека могут при встрече использовать одни и те же слова, но говорить совершенно о разном, без возможности не только преодолеть, но даже и осознать этот разрыв. Если раньше такая ситуация озадачивала, то сейчас это — привычная обыденность.
Была надежда, что информационный глобализм интернета позволит преодолеть смысловые разрывы, но произошло обратное: разрывов стало больше, и они углубились.
Люди, даже говорящие формально на одном языке, разучились понимать друг друга — чему идеальной иллюстрацией стала не столько Та Самая Пресс-конференция, сколько её последующее обсуждение. Вавилонская Башня 2.0, теперь в форме попы.
Когда-то давно наши тогдашние знакомые — парень с девушкой, жившие в Базеле — пригласили нас на день рождения кого-то из них. Мероприятие они решили провести в соседней деревне на немецкой стороне (кто не в курсе — Базель стоит на пересечении границ Швейцарии, Германии и Франции, поэтому его «пригороды» располагаются в трёх странах).
Местом проведения торжества было выбрано общественное здание, которое тамошний сельсовет держал специально для того, чтобы сдавать за небольшие деньги для всевозможных тусовочных надобностей. Такие места есть в каждой общине и в Швейцарии, разумеется, тоже — но очевидно, немецкий вариант оказался дешевле.
Выглядело это строение довольно жутко, вполне в современном стиле: некрашеная бетонная коробка простой формы, почему-то с многоуровневым подвалом, где основная движуха и происходила. К зданию прилагалась подвижная дама-хостес, распоряжавшаяся немудрёным кейтерингом и следившая, чтобы гости не напакостили и не спёрли чего-нибудь.
В какой-то момент, когда ей нечем было заняться, она предложила провести экскурсию по зданию. Мы немедленно согласились: в этой бетонной коробке не было абсолютно ничего, достойного экскурсии — голые стены, немногочисленные окна, казённые светильники и пластиковая мебель в стиле придорожного кафе — и нам стало любопытно, о чём расскажет наша метрдотелица.
Она долго бубнила об архитекторе здания и его шедеврах, когда же речь зашла о сооружении, в котором мы находились, она воодушевилась и поведала о совершенно потрясающих, невероятных материалах, применённых великим зодчим для строительства и отделки здания. Мы обалдело пялились на стену и видели самый тривиальный микробетон — популярную смесь портландцемента, мелкого кварцевого песка и связующих полимеров.
Видя наше смятение, хостес восторженно воскликнула: «Да вы только потрогайте эту стену! Чувствуете, какая она тёплая и приятная на ощупь — как попа младенца!»
Я эту попу запомнил на всю жизнь, как образец абсолютно непостижимого сочетания концепций. Мне никогда не понять, как устроено мышление человека, у которого образы унылой бетонной стены и голозадого младенца помещены в единое семантическое поле. Общаться с такими людьми я опасаюсь, поскольку их интерпретация привычных фразеологизмов отличается от моей — притом совершенно произвольным и непредсказуемым образом.
Но приходится привыкать. В наше удивительное время связь означающего и означаемого окончательно ушла из сферы устоявшегося «общественного договора» в область фантастических доктрин и верований. Два человека могут при встрече использовать одни и те же слова, но говорить совершенно о разном, без возможности не только преодолеть, но даже и осознать этот разрыв. Если раньше такая ситуация озадачивала, то сейчас это — привычная обыденность.
Была надежда, что информационный глобализм интернета позволит преодолеть смысловые разрывы, но произошло обратное: разрывов стало больше, и они углубились.
Люди, даже говорящие формально на одном языке, разучились понимать друг друга — чему идеальной иллюстрацией стала не столько Та Самая Пресс-конференция, сколько её последующее обсуждение. Вавилонская Башня 2.0, теперь в форме попы.
But a Telegram statement also said: "Any requests related to political censorship or limiting human rights such as the rights to free speech or assembly are not and will not be considered." The Channel name and bio must be no more than 255 characters long So far, more than a dozen different members have contributed to the group, posting voice notes of themselves screaming, yelling, groaning, and wailing in various pitches and rhythms. Don’t publish new content at nighttime. Since not all users disable notifications for the night, you risk inadvertently disturbing them. How to Create a Private or Public Channel on Telegram?
from us
