При слове «Булгаков» у меня ассоциации не с писателем, а с философом. Так уж вышло. Professional deformation (или есть более корректное понятие?). Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944) был настолько разным, но настолько цельным, всегда изменчивым, но постоянным, что создавалось впечатление — биография философа как будто соревнуется с его метафизикой, и непонятно, что в итоге интересней.
Ключ к пониманию и жизни, и философии Булгакова, как по мне, кроется не в «Философии хозяйства» (1912), а в его рассуждениях об Иуде. Потому что Булгаков сам для многих был Иудой.
Иудой Булгаков был, прежде всего, для марксистов. Разрыв с марксизмом в пользу религиозного идеализма был воспринят Богдановым как огромный интеллектуальный шаг назад (именно применительно к нему Богданов применял термин «новое средневековье»). Ленин считал Булгакова Иудой не только в философском, но и в политическом смысле — Булгаков участвовал в работе Государственной думы и в 1900е годы делал неплохую карьеру («беспартийный христианский социалист»).
На «философский пароход» Булгаков попал тоже не как все — отправили из Советской России пинком из Крыма, а не как было принято — из Петрограда (как исключение из правил).
Иудой Булгаков стал и для религиозной православной общественности. Его рассуждения о природе Софии были истолкованы как страшная ересь — будто бы философ намекает нам, что у Господа есть 4 ипостась, неочевидная, но реальная — в форме Божьей Премудрости Софии. Еретиком называли Булгакова как представители эмигрантской Русской православной церкви, так и духовенство, оставшееся в России. В среде русской диаспоры очень немногие поддерживали Булгакова тогда. Бердяев настаивал, что с Булгаковым можно не соглашаться, но без его творчества невозможно развитие христианской мысли.
Противоречивый, но всегда верный своим рассуждениям, Булгаков соединял в себе священный сан и социалистическую риторику. Даже в делах религиозных он то и дело искал коммунитарные проблемы — поэтому так много времени уделял экуменическому движению и многим другим социальным деятельным инициативам среди верующих (Братство Св. Софии, Русское студенческое христианское движение и др.). В статье «Иуда Искариот — «Апостол Предатель» (журнал «Путь», 1931, No 26-27) Булгаков замечает:
Можно сказать, что таким образом установляется относительно предателя некий религиозный фатум, действующий irresistibiliter: Иуда является жертвой этой предустановленности к гибели (reprobatio). Он призывается в апостолы для того, чтобы стать предателем.
По мысли Булгакова, конфликт между Христом и Иудой был результатом долгой личной дискуссии, которая во многом была скрыта от глаз других апостолов. Иуда полагал, что их община может стать и духовным, и социальным, и экономическим стартом для реализации глобального социально-экономического проекта, который уничтожит неравенство, насилие и приведёт к общественному благоденствию. Буквально рай на земле. Христос полагал иначе и не соглашался со своим другом. В итоге было принято роковое решение — Иуда должен стать в глазах всех предателем, дабы свершить куда более революционный проект — буквально перековать само миросозерцание людей, совершить революцию в человеческих душах. Иуда доверился Христу, потому что верил, что Христос соединяет в себе способность видеть историческое и имманентное.
Булгаков в начале своего творческого пути мечтал о рае на земле и верил в коммунизм. Затем он решил соединить социализм и христианство — «Философия хозяйства» поэтому была написана им как религиозный ответ на «Капитал». Он верил в синтез социализма и христианства. В конце своего пути Булгаков ушел с головой в богословие, а философии и политики старался не касаться.
В лоне евлогианской церкви он нашел то служение, благодаря которому уже никто Иудой его не считал. В одной из последних работ «Расизм и христианство» (1939) он выступил как последовательный антифашист. Смерть в оккупированном Париже в 1944 году. Когда прошло время Иуд, и все стали друг для друга обычными предателями.
При слове «Булгаков» у меня ассоциации не с писателем, а с философом. Так уж вышло. Professional deformation (или есть более корректное понятие?). Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944) был настолько разным, но настолько цельным, всегда изменчивым, но постоянным, что создавалось впечатление — биография философа как будто соревнуется с его метафизикой, и непонятно, что в итоге интересней.
Ключ к пониманию и жизни, и философии Булгакова, как по мне, кроется не в «Философии хозяйства» (1912), а в его рассуждениях об Иуде. Потому что Булгаков сам для многих был Иудой.
Иудой Булгаков был, прежде всего, для марксистов. Разрыв с марксизмом в пользу религиозного идеализма был воспринят Богдановым как огромный интеллектуальный шаг назад (именно применительно к нему Богданов применял термин «новое средневековье»). Ленин считал Булгакова Иудой не только в философском, но и в политическом смысле — Булгаков участвовал в работе Государственной думы и в 1900е годы делал неплохую карьеру («беспартийный христианский социалист»).
На «философский пароход» Булгаков попал тоже не как все — отправили из Советской России пинком из Крыма, а не как было принято — из Петрограда (как исключение из правил).
Иудой Булгаков стал и для религиозной православной общественности. Его рассуждения о природе Софии были истолкованы как страшная ересь — будто бы философ намекает нам, что у Господа есть 4 ипостась, неочевидная, но реальная — в форме Божьей Премудрости Софии. Еретиком называли Булгакова как представители эмигрантской Русской православной церкви, так и духовенство, оставшееся в России. В среде русской диаспоры очень немногие поддерживали Булгакова тогда. Бердяев настаивал, что с Булгаковым можно не соглашаться, но без его творчества невозможно развитие христианской мысли.
Противоречивый, но всегда верный своим рассуждениям, Булгаков соединял в себе священный сан и социалистическую риторику. Даже в делах религиозных он то и дело искал коммунитарные проблемы — поэтому так много времени уделял экуменическому движению и многим другим социальным деятельным инициативам среди верующих (Братство Св. Софии, Русское студенческое христианское движение и др.). В статье «Иуда Искариот — «Апостол Предатель» (журнал «Путь», 1931, No 26-27) Булгаков замечает:
Можно сказать, что таким образом установляется относительно предателя некий религиозный фатум, действующий irresistibiliter: Иуда является жертвой этой предустановленности к гибели (reprobatio). Он призывается в апостолы для того, чтобы стать предателем.
По мысли Булгакова, конфликт между Христом и Иудой был результатом долгой личной дискуссии, которая во многом была скрыта от глаз других апостолов. Иуда полагал, что их община может стать и духовным, и социальным, и экономическим стартом для реализации глобального социально-экономического проекта, который уничтожит неравенство, насилие и приведёт к общественному благоденствию. Буквально рай на земле. Христос полагал иначе и не соглашался со своим другом. В итоге было принято роковое решение — Иуда должен стать в глазах всех предателем, дабы свершить куда более революционный проект — буквально перековать само миросозерцание людей, совершить революцию в человеческих душах. Иуда доверился Христу, потому что верил, что Христос соединяет в себе способность видеть историческое и имманентное.
Булгаков в начале своего творческого пути мечтал о рае на земле и верил в коммунизм. Затем он решил соединить социализм и христианство — «Философия хозяйства» поэтому была написана им как религиозный ответ на «Капитал». Он верил в синтез социализма и христианства. В конце своего пути Булгаков ушел с головой в богословие, а философии и политики старался не касаться.
В лоне евлогианской церкви он нашел то служение, благодаря которому уже никто Иудой его не считал. В одной из последних работ «Расизм и христианство» (1939) он выступил как последовательный антифашист. Смерть в оккупированном Париже в 1944 году. Когда прошло время Иуд, и все стали друг для друга обычными предателями.
Judge Hui described Ng as inciting others to “commit a massacre” with three posts teaching people to make “toxic chlorine gas bombs,” target police stations, police quarters and the city’s metro stations. This offence was “rather serious,” the court said. As the broader market downturn continues, yelling online has become the crypto trader’s latest coping mechanism after the rise of Goblintown Ethereum NFTs at the end of May and beginning of June, where holders made incoherent groaning sounds and role-played as urine-loving goblin creatures in late-night Twitter Spaces. Don’t publish new content at nighttime. Since not all users disable notifications for the night, you risk inadvertently disturbing them. Matt Hussey, editorial director at NEAR Protocol also responded to this news with “#meIRL”. Just as you search “Bear Market Screaming” in Telegram, you will see a Pepe frog yelling as the group’s featured image.
from us
