Структура наносит ответный удар

Отношения на расстоянии

Еще интересно, что у Эрнеста Геллнера и советской академии была в какой-то момент взаимная любовь. Его первая большая работа «Слова и вещи» (любое сходство с одноименной работой Фуко является случайным) была переведена на русский в 1962 году. Как я предполагаю, в Геллнере оттепельные эпистемологи из ИФ разглядели попутчика. В монографии он атаковал британскую философию обыденного языка, частично используя аргументы от научного материализма и классового анализа. Это было вполне реально продать партийным чиновникам как взгляды, близкие ленинским.

Однако несмотря на свои реверансы советским коллегам, после 1968 года Геллнер стал активно высказываться за освобождение своей родной Чехии от советского влияния. Вообще, поддержка национализма малых народов (руританцев, как он выражался) стала одной из основных политических симпатий его исторической социологии. Поэтому более зрелые работы, конечно, переводить никто не решился. Хотя в какой-то мере они были еще ближе повестке советского обществознания.

В 1990-х гг. к его работам снова нарисовался сдержанный интерес, но получилось, скорее, как и с Раймоном Ароном, про странную непопулярность которого я недавно писал. На бумаге идеальная ролевая модель для постсоветской прозападной академии, но в реальности никакого клика не произошло. Может, некоторые российские антропологи сегодня читают Геллнера, но как давно уже раскритикованного и не особо актуального конструктивиста. Социологи и историки едва ли читают вовсе.

👍27✍4🖕2

www.tgoop.com/structurestrikesback/949

4.42K viewsJul 8 at 06:33

Отношения на расстоянии

Еще интересно, что у Эрнеста Геллнера и советской академии была в какой-то момент взаимная любовь. Его первая большая работа «Слова и вещи» (любое сходство с одноименной работой Фуко является случайным) была переведена на русский в 1962 году. Как я предполагаю, в Геллнере оттепельные эпистемологи из ИФ разглядели попутчика. В монографии он атаковал британскую философию обыденного языка, частично используя аргументы от научного материализма и классового анализа. Это было вполне реально продать партийным чиновникам как взгляды, близкие ленинским.

Однако несмотря на свои реверансы советским коллегам, после 1968 года Геллнер стал активно высказываться за освобождение своей родной Чехии от советского влияния. Вообще, поддержка национализма малых народов (руританцев, как он выражался) стала одной из основных политических симпатий его исторической социологии. Поэтому более зрелые работы, конечно, переводить никто не решился. Хотя в какой-то мере они были еще ближе повестке советского обществознания.

В 1990-х гг. к его работам снова нарисовался сдержанный интерес, но получилось, скорее, как и с Раймоном Ароном, про странную непопулярность которого я недавно писал. На бумаге идеальная ролевая модель для постсоветской прозападной академии, но в реальности никакого клика не произошло. Может, некоторые российские антропологи сегодня читают Геллнера, но как давно уже раскритикованного и не особо актуального конструктивиста. Социологи и историки едва ли читают вовсе.

BY Структура наносит ответный удар