Субботин

Уже глубокой ночью Квентин бесшумно приоткрыл дверь и проскользнул в дом. Внутри было темно, но юноша не стал зажигать свет — путь вверх по лестнице в свою комнату он знал наизусть и прошёл бы по нему даже с завязанными глазами. В эту минуту в его голове звучали радостные слова Софи:

– Да! Уедем! Я и ты! Навсегда! Я согласна! Ты и я! Прочь отсюда и забудем всё, что мешало нам жить и быть вместе!

Воодушевлённый Квентин сделал несколько шагов, и тут из кухни, куда никогда не закрывалась дверь, послышался неприятный и даже ироничный кашель. Будто кто-то поперхнулся от смеха.

– Отец, – прошептал Квентин и зашёл в кухню.

Зажжённые под навесными шкафами лампы едва освещали Гаррета.

ГЛАВА 8. Стекло об стекло.

Тот в белых армейских трусах, видимо только проснувшись среди ночи, сидел перед покупной уже остывшей лазаньей. Мышцы широких плеч и крепких рук Гаррета рельефно заиграли под кожей, когда ленивым движением он взял вилку и воткнул её в затвердевший слой сыра. Затем он как будто удивился, не ожидав увидеть здесь сына в этот час.

– Пап, – осторожно начал юноша, сделав шаг вперёд.

Гаррет дружелюбно указал вилкой на стул напротив и Квентин поспешно сел.

— Помнишь, ты говорил, — продолжил он, — что мужчина должен уметь принимать решения и делать выбор?

Гаррет слушал внимательно.

— А когда выбор труден, надо иметь силу воли для принятия решения. В этом заключается сущность мужчины. Я сделал свой выбор.

Гаррет с любопытством приподнял брови.

— Мы с Софи уезжаем, — сказал Квентин, опустив взгляд. — Она мне всё рассказала. Того чёрного парня зовут Стив, он приехал за Софи из её родного города. Ей страшно. Он наркоман и сильно избивал её. Софи не может забыть прошлое и поэтому боится будущего. По этой причине у нас ничего не ладилось.

Гаррет кивнул и вернулся к лазанье, лениво ковыряя её вилкой.

— Я решил всё изменить, — продолжил Квентин. — Она ждёт в машине. Мы забрали её вещи. Сейчас я соберу свои. Не переживай, мы уедем на запад, может в Финикс или Лос-Анджелес. Будем работать. Как обустроимся — дам знать. Академия? Я не отказываюсь, просто немного меняю планы.

Гаррет прожевал кусок лазаньи, а затем, положив вилку в контейнер, поднял на сына глаза.

— Я горжусь тобой, Квентин! — торжественно сказал он, вставая. — Ты стал настоящим мужчиной, опорой страны, гордостью нации.

Квентин смутился и, улыбнувшись, спросил:

— Правда?

Но в тот же миг Гаррет схватил контейнер с остатками еды и с силой бросил его в сына. Квентин увернулся, а лазанья разлетелась, оставив за его спиной жирные пятна на кухонных шкафах. Столовые приборы со звоном рассыпались по полу, и несколько банок с приправами разбились о кафель. Квентин ошеломлённо замер, а Гаррет невозмутимо подошёл к холодильнику, достал бутылку пива и, открыв её, произнёс:

— Вот так я хотел бы сказать о тебе, — он сделал глоток. — Но, увы, не могу. Потому что ты чёртов слизняк! И ты никуда не поедешь! Сейчас ты позвонишь своей раскрашенной дряни и скажешь, что больше не хочешь её видеть.
– Я люблю её! – неожиданно для себя вдруг выпалил Квентин.
– Что?! – взревел Гаррет. – Кого ты любишь, щенок?! Я сейчас разберусь с этим раз и навсегда. А ну, пропусти!

Оттолкнув Квентина, Гаррет выбежал из дома. Софи, сидящая в припаркованном на улице автомобиле, с ужасом увидела, как из дверей выскочил Гаррет и, опустив голову, словно боевой петух, надвигается на неё. Она взвизгнула, лихорадочно поднимая боковое стекло. Выкрикивая ругательства, Гаррет метнулся к машине, но Квентин, догнав отца, удержал его за руку. Увидев закрывающееся боковое окно, Гаррет в отчаянии метнул в него бутылку. Раздался звон, и стекло рассыпалось на сотни осколков. В следующий миг Квентин был отброшен в сторону, а Софи, перепрыгнув на место водителя, нащупала ключ зажигания. Вскочив на ноги, Квентин снова бросился к отцу, но Гаррет, не оборачиваясь, наотмашь ударил сына в лицо. Квентин, сражённый ударом, потерял сознание и рухнул на землю. Софи завела автомобиль и, вжав педаль газа, сорвалась с места, оставляя в зеркале заднего вида Гаррета, возвышающегося над неподвижным телом сына.

www.tgoop.com/subbotin_ru/2739

2.4K viewsNov 12 at 11:54

Уже глубокой ночью Квентин бесшумно приоткрыл дверь и проскользнул в дом. Внутри было темно, но юноша не стал зажигать свет — путь вверх по лестнице в свою комнату он знал наизусть и прошёл бы по нему даже с завязанными глазами. В эту минуту в его голове звучали радостные слова Софи:

– Да! Уедем! Я и ты! Навсегда! Я согласна! Ты и я! Прочь отсюда и забудем всё, что мешало нам жить и быть вместе!

Воодушевлённый Квентин сделал несколько шагов, и тут из кухни, куда никогда не закрывалась дверь, послышался неприятный и даже ироничный кашель. Будто кто-то поперхнулся от смеха.

– Отец, – прошептал Квентин и зашёл в кухню.

Зажжённые под навесными шкафами лампы едва освещали Гаррета.

ГЛАВА 8. Стекло об стекло.

Тот в белых армейских трусах, видимо только проснувшись среди ночи, сидел перед покупной уже остывшей лазаньей. Мышцы широких плеч и крепких рук Гаррета рельефно заиграли под кожей, когда ленивым движением он взял вилку и воткнул её в затвердевший слой сыра. Затем он как будто удивился, не ожидав увидеть здесь сына в этот час.

– Пап, – осторожно начал юноша, сделав шаг вперёд.

Гаррет дружелюбно указал вилкой на стул напротив и Квентин поспешно сел.

— Помнишь, ты говорил, — продолжил он, — что мужчина должен уметь принимать решения и делать выбор?

Гаррет слушал внимательно.

— А когда выбор труден, надо иметь силу воли для принятия решения. В этом заключается сущность мужчины. Я сделал свой выбор.

Гаррет с любопытством приподнял брови.

— Мы с Софи уезжаем, — сказал Квентин, опустив взгляд. — Она мне всё рассказала. Того чёрного парня зовут Стив, он приехал за Софи из её родного города. Ей страшно. Он наркоман и сильно избивал её. Софи не может забыть прошлое и поэтому боится будущего. По этой причине у нас ничего не ладилось.

Гаррет кивнул и вернулся к лазанье, лениво ковыряя её вилкой.

— Я решил всё изменить, — продолжил Квентин. — Она ждёт в машине. Мы забрали её вещи. Сейчас я соберу свои. Не переживай, мы уедем на запад, может в Финикс или Лос-Анджелес. Будем работать. Как обустроимся — дам знать. Академия? Я не отказываюсь, просто немного меняю планы.

Гаррет прожевал кусок лазаньи, а затем, положив вилку в контейнер, поднял на сына глаза.

— Я горжусь тобой, Квентин! — торжественно сказал он, вставая. — Ты стал настоящим мужчиной, опорой страны, гордостью нации.

Квентин смутился и, улыбнувшись, спросил:

— Правда?

Но в тот же миг Гаррет схватил контейнер с остатками еды и с силой бросил его в сына. Квентин увернулся, а лазанья разлетелась, оставив за его спиной жирные пятна на кухонных шкафах. Столовые приборы со звоном рассыпались по полу, и несколько банок с приправами разбились о кафель. Квентин ошеломлённо замер, а Гаррет невозмутимо подошёл к холодильнику, достал бутылку пива и, открыв её, произнёс:

— Вот так я хотел бы сказать о тебе, — он сделал глоток. — Но, увы, не могу. Потому что ты чёртов слизняк! И ты никуда не поедешь! Сейчас ты позвонишь своей раскрашенной дряни и скажешь, что больше не хочешь её видеть.
– Я люблю её! – неожиданно для себя вдруг выпалил Квентин.
– Что?! – взревел Гаррет. – Кого ты любишь, щенок?! Я сейчас разберусь с этим раз и навсегда. А ну, пропусти!

Оттолкнув Квентина, Гаррет выбежал из дома. Софи, сидящая в припаркованном на улице автомобиле, с ужасом увидела, как из дверей выскочил Гаррет и, опустив голову, словно боевой петух, надвигается на неё. Она взвизгнула, лихорадочно поднимая боковое стекло. Выкрикивая ругательства, Гаррет метнулся к машине, но Квентин, догнав отца, удержал его за руку. Увидев закрывающееся боковое окно, Гаррет в отчаянии метнул в него бутылку. Раздался звон, и стекло рассыпалось на сотни осколков. В следующий миг Квентин был отброшен в сторону, а Софи, перепрыгнув на место водителя, нащупала ключ зажигания. Вскочив на ноги, Квентин снова бросился к отцу, но Гаррет, не оборачиваясь, наотмашь ударил сына в лицо. Квентин, сражённый ударом, потерял сознание и рухнул на землю. Софи завела автомобиль и, вжав педаль газа, сорвалась с места, оставляя в зеркале заднего вида Гаррета, возвышающегося над неподвижным телом сына.

BY Субботин