Театровидение

«Пустые поезда» в РАМТе поставлены как бы не по книге Дмитрия Данилова, а о нем самом. Или вернее не о конкретном Данилове, а вообще о человеке его темперамента. Флегматичность, созерцательность, воронкообразный темперамент могут быть на удивление заразительной театральной реальностью. У флегмы очень высокий градус театральности. Мы обычно связываем театр с экстравертностью, со взрывным характером, с возбудимостью. Но театральным может быть и обратное. Добродушное уныние, всеприемлющая созерцательность, наблюдение как занятие поразительно сценичны.
Человек едет на электричке. Смотрит по сторонам. Записывает посекундные наблюдения. Фиксирует скучную повседневную реальность. Высматривает событие во внесобытийном мире. Писатель Данилов претендует на документальность очерка: что вижу, то и пишу. Но спектакль Алексея Золотовицкого сделан хитро: он словно сомневается в том, что между документальностью и вымыслом может быть четкая граница. Был один Данилов, а стало их несколько – тут все рамтовские артисты Дмитрии Даниловы, одеты как и он, в полосатую футболку и беспонтовую курточку.
Свидетель электрички вглядывается в реальность. А попадает в себя, проваливается в воронку саморефлексии. Сюжет детства, уходящей из жизни матушки, недоговоренные диалоги с ней перекрывают реальность, делают взгляд стеклянным. Писатель движется из Москвы до последней станции. Он едет на Тихорецкую, он едет в Сухум, он едет на станцию Дно, а попадает в себя как в вечно нерешенный вопрос, в глушь и безвременье собственной травмы. Или в историю России, в вечно нерешенную дилемму: почему свершилась революция, и той Руси внезапно не стало. Как ощутить реальность утраченного? Куда делось то, что было явью? Куда утекает время и пространство? Человек соткан из непостижимого, нерешенного, из мучительной бесконечной саморефлексии. Он бежит от себя и вновь возвращается в страшное сновидение, точку нерешаемых невротических вопросов: как остановить смерть, как вернуть утраченное. И любой документ превращается в сюрреалистическое автоматическое письмо.
Человек Дмитрий Данилов – очарованный странник. Как и любой созерцатель – очарованный. Мир вокруг соткан из тысячи Я. Проваливаясь в нору, будь уверен, что нора смотрит на тебя изнутри. Ты садишься в пустой поезд, а попадаешь в собственную пустоту. Реальность человека выглядит как его внутренний мир, вывороченный наизнанку, как старая шуба.

www.tgoop.com/teatrovidenie/3655

7.4K viewsedited  Mar 10 at 13:03

«Пустые поезда» в РАМТе поставлены как бы не по книге Дмитрия Данилова, а о нем самом. Или вернее не о конкретном Данилове, а вообще о человеке его темперамента. Флегматичность, созерцательность, воронкообразный темперамент могут быть на удивление заразительной театральной реальностью. У флегмы очень высокий градус театральности. Мы обычно связываем театр с экстравертностью, со взрывным характером, с возбудимостью. Но театральным может быть и обратное. Добродушное уныние, всеприемлющая созерцательность, наблюдение как занятие поразительно сценичны.
Человек едет на электричке. Смотрит по сторонам. Записывает посекундные наблюдения. Фиксирует скучную повседневную реальность. Высматривает событие во внесобытийном мире. Писатель Данилов претендует на документальность очерка: что вижу, то и пишу. Но спектакль Алексея Золотовицкого сделан хитро: он словно сомневается в том, что между документальностью и вымыслом может быть четкая граница. Был один Данилов, а стало их несколько – тут все рамтовские артисты Дмитрии Даниловы, одеты как и он, в полосатую футболку и беспонтовую курточку.
Свидетель электрички вглядывается в реальность. А попадает в себя, проваливается в воронку саморефлексии. Сюжет детства, уходящей из жизни матушки, недоговоренные диалоги с ней перекрывают реальность, делают взгляд стеклянным. Писатель движется из Москвы до последней станции. Он едет на Тихорецкую, он едет в Сухум, он едет на станцию Дно, а попадает в себя как в вечно нерешенный вопрос, в глушь и безвременье собственной травмы. Или в историю России, в вечно нерешенную дилемму: почему свершилась революция, и той Руси внезапно не стало. Как ощутить реальность утраченного? Куда делось то, что было явью? Куда утекает время и пространство? Человек соткан из непостижимого, нерешенного, из мучительной бесконечной саморефлексии. Он бежит от себя и вновь возвращается в страшное сновидение, точку нерешаемых невротических вопросов: как остановить смерть, как вернуть утраченное. И любой документ превращается в сюрреалистическое автоматическое письмо.
Человек Дмитрий Данилов – очарованный странник. Как и любой созерцатель – очарованный. Мир вокруг соткан из тысячи Я. Проваливаясь в нору, будь уверен, что нора смотрит на тебя изнутри. Ты садишься в пустой поезд, а попадаешь в собственную пустоту. Реальность человека выглядит как его внутренний мир, вывороченный наизнанку, как старая шуба.

BY Театровидение