Теоэстетика

Теоретические основания теоэстетики (5).

Часть 5. Красота.

Важнейшая для Бальтазара аналогия, описывающая божественное бытие, – это аналогия любви. Божественное бытие есть любовь, любовь (бесконечное бытие) есть основание и глубина (конечного) бытия, конечное бытие есть дар любви, следствие любви, проявление любви, «пропорция» (причастность к) бесконечной любви.
Но возникает вопрос, если важнейшая для Бальтазара аналогия – это аналогия любви/бытия, то почему для описания этой любви/бытия он избирает именно эти трансценденталии – красоту, благо и истину?

Бальтазар обосновывает это богословской традицией (в православной терминологии – Преданием). Эти «имена» применялись к описанию Бога в Откровении (как в Писании, так и в Предании). Но если «благо» и «истина» наряду с «единством» – это центральные и общепризнанные в западной христианской традиции трансценденталии (наиболее общие характеристики всякого сущего) со времён Фомы и Суареса, то с трансценденталией «красота» Бальтазару пришлось поднапрячься.
Чтобы обосновать употребление в богословии трансценденталии «красота» Бальтазар пишет несколько книг (входят в первую часть его трилогии – «Слава Господа: богословская эстетика»). Демонстрации того, как красота (или «Слава Господа», «glоrіа Dеі») фигурирует в Ветхом и Новом завете он посвящает две книги (по одной на каждый Завет). Ещё две книги он отводит на то, чтобы показать, как богословие красоты проявляло себя в истории христианской мысли. В книге с подзаголовком «Клерикальные стили» он делает это на примере св. Иринея, Августина, Ареопагита, Ансельма и Бонавентуры, а в книге с подзаголовком «Мирянские стили» - на примере Данте, Иоанна Креста, Паскаля, Гамана, Соловьёва, Хопкинса и Пеги.

Введение «прекрасного» в число основных трансценденталий бытия и учение об их взаимопроникновении позволили Г.У. фон Бальтазару сделать «красоту» не только неотъемлемой частью богословского дискурса, но и его центром. Красота как одно из имён Бога присутствовала на протяжении всей истории христианского богословия, но центральной категорией она стала именно в проекте Бальтазара. Он пишет: красота – это «первое слово», то, с чего должно начинаться и чем заканчиваться богословие (Бальтазар Г. У. фон. Слава Господа. Богословская эстетика. Том 1. С. 3-4.). Именно этот момент – выдвижение красоты в центр богословского мышления – делает теоэстетику Бальтазара оригинальным теологическим проектом.

Александр Солонченко

www.tgoop.com/theoaesthetics/1236

1.5K viewsАлексей Гагинский, edited  Dec 29 at 08:30

Теоретические основания теоэстетики (5).

Часть 5. Красота.

Важнейшая для Бальтазара аналогия, описывающая божественное бытие, – это аналогия любви. Божественное бытие есть любовь, любовь (бесконечное бытие) есть основание и глубина (конечного) бытия, конечное бытие есть дар любви, следствие любви, проявление любви, «пропорция» (причастность к) бесконечной любви.
Но возникает вопрос, если важнейшая для Бальтазара аналогия – это аналогия любви/бытия, то почему для описания этой любви/бытия он избирает именно эти трансценденталии – красоту, благо и истину?

Бальтазар обосновывает это богословской традицией (в православной терминологии – Преданием). Эти «имена» применялись к описанию Бога в Откровении (как в Писании, так и в Предании). Но если «благо» и «истина» наряду с «единством» – это центральные и общепризнанные в западной христианской традиции трансценденталии (наиболее общие характеристики всякого сущего) со времён Фомы и Суареса, то с трансценденталией «красота» Бальтазару пришлось поднапрячься.
Чтобы обосновать употребление в богословии трансценденталии «красота» Бальтазар пишет несколько книг (входят в первую часть его трилогии – «Слава Господа: богословская эстетика»). Демонстрации того, как красота (или «Слава Господа», «glоrіа Dеі») фигурирует в Ветхом и Новом завете он посвящает две книги (по одной на каждый Завет). Ещё две книги он отводит на то, чтобы показать, как богословие красоты проявляло себя в истории христианской мысли. В книге с подзаголовком «Клерикальные стили» он делает это на примере св. Иринея, Августина, Ареопагита, Ансельма и Бонавентуры, а в книге с подзаголовком «Мирянские стили» - на примере Данте, Иоанна Креста, Паскаля, Гамана, Соловьёва, Хопкинса и Пеги.

Введение «прекрасного» в число основных трансценденталий бытия и учение об их взаимопроникновении позволили Г.У. фон Бальтазару сделать «красоту» не только неотъемлемой частью богословского дискурса, но и его центром. Красота как одно из имён Бога присутствовала на протяжении всей истории христианского богословия, но центральной категорией она стала именно в проекте Бальтазара. Он пишет: красота – это «первое слово», то, с чего должно начинаться и чем заканчиваться богословие (Бальтазар Г. У. фон. Слава Господа. Богословская эстетика. Том 1. С. 3-4.). Именно этот момент – выдвижение красоты в центр богословского мышления – делает теоэстетику Бальтазара оригинальным теологическим проектом.

Александр Солонченко

BY Теоэстетика