Урбан хистори

Возвращение короля

В мае 1814 года в Париже прошла торжественная процессия, на которую собралось множество жителей города. Впереди двигались бывшие маршалы Империи, еще недавно служившие Наполеону, но после его падения поддержавшие возвращение к власти династии Бурбонов.

Среди всадников на белом коне особенно выделялся граф д’Артуа, носивший титул Месье, который ранее принадлежал самому Людовику XVIII, когда он был наследником. За всадниками в открытом экипаже ехал сам король вместе со своей племянницей герцогиней Ангулемской, дочерью казненного Людовика XVI и Марии-Антуанетты. В 1799 году она вышла замуж за старшего сына графа д’Артуа.

Для герцогини возвращение в Париж имело особое, трагическое значение. Один из очевидцев даже сравнил ее с богиней мести: она выглядела как «Эвменида с бледным челом и кровавым взором». Когда королевский экипаж остановился на площади, где был казнен ее отец, герцогиня закрыла лицо платком, погруженная в тяжелые воспоминания.

Прапорщик лейб-гвардии Н. И. Лорер, ставший позднее декабристом, вспоминал, что парижане, заполнившие площадь, притихли, словно почитая ее память, но вскоре раздался громогласный крик: «Да здравствует принцесса Ангулемская!»

Оба племянника Людовика XVIII, герцог Ангулемский и герцог Беррийский, сопровождали королевский экипаж верхом. Сам король, в голубом сюртуке с орденом, эполетами и широкими красными гетрами, украшенными золотым шитьем, ехал не верхом, а в экипаже. Немолодой и страдавший от подагры, он получил прозвище «царственный калека».

По традиции, возвращение монарха в столицу должно было быть «веселым въездом», но Людовик XVIII оказался малопривлекательным для парижан. Бурбоны отсутствовали во Франции два десятилетия, и, как писал 12 апреля 1814 года молодой дипломат Астольф де Кюстин, люди воспринимали их «как картины из заброшенной церкви».

Даже среди аристократов многие забыли, кто есть кто в королевской семье, и считали герцога Ангулемского сыном короля, хотя Людовик XVIII был бездетным. На ружьях национальной гвардии красовались королевские лилии, но бывшие солдаты Наполеона, обязанные приветствовать короля, предпочитали кричать: «Да здравствует гвардия!», а те, кто стоял дальше, даже возглашали: «Да здравствует император!»

www.tgoop.com/urbanhistori/2132

1.2K viewsNov 23 at 10:36

Возвращение короля

В мае 1814 года в Париже прошла торжественная процессия, на которую собралось множество жителей города. Впереди двигались бывшие маршалы Империи, еще недавно служившие Наполеону, но после его падения поддержавшие возвращение к власти династии Бурбонов.

Среди всадников на белом коне особенно выделялся граф д’Артуа, носивший титул Месье, который ранее принадлежал самому Людовику XVIII, когда он был наследником. За всадниками в открытом экипаже ехал сам король вместе со своей племянницей герцогиней Ангулемской, дочерью казненного Людовика XVI и Марии-Антуанетты. В 1799 году она вышла замуж за старшего сына графа д’Артуа.

Для герцогини возвращение в Париж имело особое, трагическое значение. Один из очевидцев даже сравнил ее с богиней мести: она выглядела как «Эвменида с бледным челом и кровавым взором». Когда королевский экипаж остановился на площади, где был казнен ее отец, герцогиня закрыла лицо платком, погруженная в тяжелые воспоминания.

Прапорщик лейб-гвардии Н. И. Лорер, ставший позднее декабристом, вспоминал, что парижане, заполнившие площадь, притихли, словно почитая ее память, но вскоре раздался громогласный крик: «Да здравствует принцесса Ангулемская!»

Оба племянника Людовика XVIII, герцог Ангулемский и герцог Беррийский, сопровождали королевский экипаж верхом. Сам король, в голубом сюртуке с орденом, эполетами и широкими красными гетрами, украшенными золотым шитьем, ехал не верхом, а в экипаже. Немолодой и страдавший от подагры, он получил прозвище «царственный калека».

По традиции, возвращение монарха в столицу должно было быть «веселым въездом», но Людовик XVIII оказался малопривлекательным для парижан. Бурбоны отсутствовали во Франции два десятилетия, и, как писал 12 апреля 1814 года молодой дипломат Астольф де Кюстин, люди воспринимали их «как картины из заброшенной церкви».

Даже среди аристократов многие забыли, кто есть кто в королевской семье, и считали герцога Ангулемского сыном короля, хотя Людовик XVIII был бездетным. На ружьях национальной гвардии красовались королевские лилии, но бывшие солдаты Наполеона, обязанные приветствовать короля, предпочитали кричать: «Да здравствует гвардия!», а те, кто стоял дальше, даже возглашали: «Да здравствует император!»

BY Урбан хистори